20
Анна в тревоге ходила по комнате, даже не пытаясь успокоиться. Она считала себя виноватой во всем, что случилось с Петром Михайловичем. Ведь именно её легкомыслие расстроило папеньку, да ещё в день похорон. Бедный, он так волнуется за неё. А тут ещё Владимир зачем-то рассказал отцу то, что должно было остаться тайной для всех. Анна остановилась и повернулась к барону. Он неподвижно сидел в кресле, хмуро ожидая вердикта доктора Штерна. На мрачно застывшем красивом лице не было и тени расстройства. Неужели ему совсем не жаль Петра Михайловича.
- Владимир, я хотела спросить, зачем ты рассказал отцу о том, что было между нами? Ведь это не только твоя, но и моя тайна.
Барон тяжело вздохнул.
- Аня, я не рассказывал ничего. Просто подтвердил то, что успел доложить князю Карл Модестович.
- Но ты мог сказать, что всё это гнусная ложь. Зачем было расстраивать отца и ставить под угрозу наш брак?
- Анечка, ты хотела, чтобы я солгал?
- Не знаю, может быть. Я знаю одно. Петр Михайлович не расстроился бы так сильно, застав нас в спальной, если бы не знал о том… происшествии.
Владимир встал и подошел к окну. Посмотрел на прояснившееся к вечеру небо, последних гостей, покидающих усадьбу… Ну вот, Анна уже упрекает его… Сам виноват - вел себя с ней как последний негодяй. Теперь любые укоры будут заслуженными. Что ж, он готов до конца жизни искупать свой грех. Но только перед ней. Новоиспеченный отец тут совершенно ни при чем. Долгорукий ничуть не лучше его. Просто до поры до времени этому лицемеру всё сходило с рук…
Владимир не оправдывал жестокость обезумевшей от ревности княгини, но считал, что именно многочисленные измены князя привели к трагедии. Но как сказать об этом Анне, которая так рада найденному папеньке. Слабый и безвольный Петр Михайлович для неё идеал любящего отца. Как же поступить? Посвятить Анну в мерзкие подробности и навеки разрушить её последние иллюзии? Нет, нельзя этого делать. Он и так наломал много дров. Анечка слишком нежная и хрупкая, чтобы пережить ещё один удар…
Скрипнула дверь. Из спальной вышел доктор Штерн. Анна бросилась ему навстречу.
- Доктор, что с ним? Насколько это серьезно?
- У князя болит сердце. Оно давно у него пошаливало. А тут – такое горе. Но Вы, Анна Петровна, не расстраивайтесь. Всё не так уж плохо. Лечение я Вашему батюшке прописал. Теперь ему необходим полный покой. Постарайтесь, чтобы Петр Михайлович был в хорошем настроении. Никаких огорчений, переживаний. И вот что, Ваш отец собирается переехать в собственную усадьбу.
- Но она же сгорела? – удивилась Анна.
- Он хочет поехать в другое поместье, в часе езды отсюда.
- Разве можно пускаться в дорогу в его состоянии?
- Ваш отец очень сильно волнуется, настаивая на переезде. Лучше согласиться со странным желанием, дабы не усугублять его заболевание.
Откланявшись, доктор покинул гостиную. Анна подошла к Владимиру.
- Володя, ты слышал, что сказал доктор?
Барон хмуро кивнул головой.
- Мне придется уехать вместе с отцом. Ты ведь понимаешь, что я обязана заботиться о нем. У Петра Михайловича никого не осталось кроме меня.
Владимир отвернулся, пытаясь скрыть охватившее его тупое отчаяние, но Анна успела заметить боль в любимых серых глазах.
- Да, я всё прекрасно понимаю. Он – твой отец. Просто у меня, Анечка, тоже нет никого кроме тебя. Если ты уедешь, князь сделает всё возможное, чтобы разлучить нас. Ты же слышала, как он назвал меня негодяем, недостойным его дочери. Скажи, ты тоже так считаешь?
Анна придвинулась к нему и серьезно посмотрела в глаза.
- Никогда. Слышишь, никогда я так не считала. Ты часто поступаешь необдуманно, сгоряча. Но я прекрасно знаю, какой ты замечательный: добрый, честный, храбрый. Для меня ты – самый лучший на свете.
Она встала на цыпочки и ласково погладила его нахмуренный лоб.
- Володя, не грусти. Я очень-очень люблю тебя. Мы обязательно будем вместе.
Барон поймал тоненькие пальчики, нежно ласкавшие его, и поднес к теплым губам. Бережно поцеловал каждый розовый ноготок. Прижал Анну к себе и осторожно покачал в своих объятьях.
- Анечка, любимая. Как бы я хотел, чтобы наши мечты сбылись. Я так сильно люблю тебя, что не представляю, как буду жить здесь один после твоего отъезда.
- Ты будешь каждый день навещать меня. Как только отцу станет лучше, я упаду к его ногам, умоляя позволить нам пожениться.
- А если его болезнь затянется?
- Если затянется?… - Анна на мгновение задумалась, потом лукаво улыбнулась: - Тогда мы поступим как в романе - обвенчаемся тайно. А когда отцу станет лучше, я скажу ему правду.
От счастья, жаркой волной захлестнувшего его, Владимир замер. Он боялся поверить собственным ушам:
- Так ты согласна стать моей женой даже против воли отца?
- Да. Но думаю, это не понадобится. Уверена, скоро он переменит свое мнение о тебе. А если нет, то я готова на всё, чтобы быть с тобой.
Хитрая улыбка тронула губы барона. Серые глаза заблестели прежним лукавым блеском.
- Угу, значит, ты готова на всё, чтобы быть со мной? Тогда… Тогда… Поцелуй меня.
- Хорошо, только крепко закрой глаза и не подсматривай.
Владимир с подозрительной для него покорностью зажмурился. Анна приблизила губы к его лицу и осторожно поцеловала смешно наморщенный нос. Глаза барона открылись, сильные руки крепко обхватили её.
- Какое коварство! Неужели Вы, сударыня, думаете, что это поцелуй? Придется показать, как это делается.
С этим словами губы барона накрыли нежный ротик, безуспешно пытавшийся увернуться. И сладкий поцелуй закружил влюбленных в розовом вихре.
21
С отъездом Анны дом опустел, затих. Владимир, словно потерянный, ходил из комнаты в комнату и вспоминал, вспоминал. Здесь у окна она любила сидеть с книгой. Тут в гостиной часами упорно упражнялась на фортепьяно, извлекая из черно-белых клавиш чарующие звуки, а он, незамеченный, стоял, прислонившись к дубовому косяку, внимая пленительной музыке, рождаемой изящными пальчиками. Пальчиками, к которым ему всегда хотелось припасть и покрыть жаркими поцелуями, но гордый барон Корф боялся, что его заподозрят в нежных чувствах к крепостной и даже не смел задержать в руке крохотную ладошку. Как же было глупо не признаваться самому себе в единственной любви, подаренной судьбой, обижать Анну из-за нелепой гордости, смешной полудетской ревности. Ревности, которая завела его слишком далеко… Если бы не тот безобразный поступок, Анна была бы сейчас с ним, дома. А теперь, князь Долгорукий делает всё, чтобы расстроить их брак.
Владимир вздохнул. Старик даже не захотел попрощаться, передав через дочь сухие слова благодарности за гостеприимство. Вряд ли Анне удастся заставить князя сменить гнев на милость. Одна надежда, что любимая не передумает и обвенчается с ним тайно до отъезда на Кавказ. Может быть, стоит подать в отставку? Причины на это имеются серьезные. Но разве может барон Корф, словно трус, бросить свою часть перед решающим наступлением. Нет, он должен быть там, рядом с товарищами. Если Аня станет его женой, никакие опасности не будут страшны.
Хлопнула дверь. Вернулся Никита, отвозивший Анну с отцом в родовое поместье. Конюх протянул с поклоном записку, незаметно переданную княжной. Владимир торопливо развернул розовый листок, хранящий нежный запах девичьих духов. С радостью перечел робкие слова любви, обращенные к нему. Хмурое лицо озарила счастливая улыбка, сделавшая взрослого офицера похожим на мальчишку. Нет, ничего не потеряно. Аня любит его и не помнит зла, которое он чуть не причинил ей. Если Владимиру будет отказано от дома, она найдет способ подать весточку и увидеться с ним.
