11
Всю ночь Анна металась по дому, не зная, что делать дальше, волнуясь и за Владимира, и за семью Долгоруких. К утру от всех чувств осталась только безмерная тревога за молодого барона. Красавица уже хотела нарушить своё обещание и поехать на пожарище, когда на пороге появился мрачный и усталый Владимир. На глазах у Анны выступили слезы при виде его перевязанной руки, измученного лица, тоскливого взгляда. Забыв все свои рассуждения, она подбежала и осторожно обняла Владимира, боясь причинить ему боль.
Удовлетворение промелькнуло на хмуром лице барона. Здоровой рукой он ласково погладил Анну по золотистым волосам. Тонкие сильные пальцы зарылись в локонах, нежно и властно обхватили затылок, потянули его назад, приподнимая голову. Теплые губы приблизились к заплаканным щекам, бережно собирая слезинки с шелковистой кожи.
- Анна, не надо плакать. Я вернулся. Я здесь, с Вами.
Владимир устало опустился на мягкий диван, взял из рук девушки бокал красного вина, медленно выпил, попросил ещё. И прочтя в её глазах немой вопрос, мрачно ответил:
- Аня, погибли все.
И застыл, вспоминая, как помогал исправнику опознавать тела друзей детства: Лизоньки, Сонечки, Андрея. Они погибли сразу – задохнулись во сне. Марья Алексеевна успела проснуться, выбежала, сильно обгорев. Она жила ещё несколько часов и умерла на заре, так и не узнав о страшной судьбе детей.
Анна сидела, с ужасом пытаясь осознать размеры несчастья. Почему господь не пощадил ни доброго Андрея, ни озорной Лизы, ни маленькой Сони.
- За что? – вырвалось у Анны. – Как это могло случиться?
- Дом подожгла крепостная, которую вчера жестоко высекли по приказу Марьи Алексеевны. Владимир не стал описывать Ане мерзкие подробности, ужаснувшие даже его, видавшего виды офицера.
Поджигательницу быстро поймали. Её безумное, изуродованное лицо стояло у него перед глазами - княгиня собственноручно прижгла раскаленной кочергой лоб и щёки девушки. Да и как он мог рассказать чистой, невинной Анечке, что от побоев крепостная выкинула мертвого семимесячного младенца. И судя по всему, это был сын старого князя, изменявшего властной и жестокой жене под самым носом.
Девушка прижалась к Владимиру и горько заплакала, всё ещё не веря, что больше не увидит своих подруг. Молодой барон ласково шептал ей что-то утешительно-нежное. В его объятиях было тепло и спокойно. Страх и боль отступали, испарялись, согретые его заботой и любовью. Так холодные капельки росы тают в утренних лучах жаркого летнего солнца.
Анна подняла мокрые от слез глаза на барона, с трудом боровшегося со сном:
- Владимир, Вам надо отдохнуть, поспать.
- Хорошо. Но при одном условии. Вы… поможете мне раздеться.
Анна вспыхнула, гневно вскидывая голову. Стоило ей стать с ним поласковей и вот…
- Что я вижу, сударыня? Вы не хотите позаботиться о будущем супруге? – насмешливо начал барон.
- Я ещё не дала Вам своего согласия! – поспешно оборвала его Анна, испугавшаяся собственной резкости.
Лицо Владимира стало серьёзным. Он пытливо заглянул в мятежные глаза Анны и не произнес, а с болью выдохнул:
- Тогда прошу – дай! – три тихих слова сказали больше, чем вчерашнее признание в любви. Голодные серые глаза молили. Казалось, они молчаливо кричат, прося о пощаде. Темные брови напряженно изогнулись, на высоком лбу залегла упрямая складка.
Она не могла и не хотела оттолкнуть его. Маленькие ладошки сами потянулись и разгладили морщинки у переносицы, поправили непокорную темную челку. Теплое золотое сияние наполнило голубые глаза, и они позеленели от нежности. Сладкие коралловые губы, не слушаясь хозяйку, шепнули:
- Я согласна.
- Это правда? Ты простила меня?
- Да, всей душой, - искренне ответила она.
- О господи, - только и смог произнести Владимир. От ощущения безумного, абсолютного счастья сон слетел как по мановению руки. Усталое тело мгновенно налилось силой и бодростью. Изголодавшиеся губы потянулись, накрывая неискушенные девичьи уста долгим, жадным поцелуем. Властный язык уверенно скользнул по розовым дёснам, коснулся земляничного нёба, завладел нежным ротиком, кружа голову и рождая протяжный стон в груди. В целом мире были лишь они одни – Анна и Владимир.
Любовь эгоистична. В ней есть место только для двоих счастливцев. Никто из них не вспомнил о князе Долгоруком, который, ничего не подозревая, всё ближе и ближе подъезжал к родной усадьбе.
12
Все знающие князя Долгорукого считали его образцовым семьянином. Да и сам он думал так же. Жизнь Петра Михайловича проходила в неустанных заботах о благополучии собственного любимого семейства, состоящего из раздражительной и придирчивой супруги, двух дочерей, милых девушек на выданье, и взрослого сына. Князь рано осиротел и стал полновластным хозяином огромного состояния. Неопытному юноше пришлось приложить немало сил, чтобы освоить хозяйственные дела. С его мягким, застенчивым характером было нелегко контролировать управляющих многочисленных имений, разбираться с финансами, вести тяжбы.
Частенько хотелось бросить всё, махнув рукой на доходы и прибыли. Но дома Петра Михайловича ждал строгий надзиратель в лице супруги, которую он как-то невзначай обрёл после получения наследства. Слабохарактерный князь побаивался собственной жены, которая частенько пилила его, уча уму разуму. Марья Алексеевна была с мужем насмешлива и неласкова. Они давно перестали делить супружескую постель, но князя это не огорчало. Он легко научился находить утешение в объятиях безропотных крепостных красоток. Княгиня и не подозревала, что вялый и болезненный муж может оказаться столь прытким по части амуров. А потому не следила и не проверяла князя на сей счет.
Петр Михайлович невесело вздохнул. Его последнее увлечение, юная, круглолицая Танюшка, была в тягости. Надо было что-то решать с младенцем. Всего второй раз в жизни перед князем стоял подобный вопрос. Обычно дворовые девки, опасаясь суровой Марьи Алексеевны, сами следили, чтобы не понести княжье потомство. Но упрямая Танька не стала вытравливать нежеланный плод. Теперь Петр Михайлович не знал, как поступить. Он не ожидал такого подарочка, развлекаясь с дворовыми девками от тоски и безысходности.
Лишь однажды, много лет назад, князь по-настоящему влюбился в собственную крепостную. Что и говорить (вспомнил былое Петр Михайлович) Марфа была безумно хороша. Нежная, хрупкая, она гораздо больше походила на княгиню, чем грубоватая Марья Алексеевна. Он тогда совсем потерял голову. Договорился с другом и соседом, бароном Корфом, и продал ему красавицу, пряча любимую подальше от суровой супруги. Какие это были чудесные дни! Князь поселил Марфу в небольшом поместьице неподалеку, осыпал подарками, исполнял любые капризы, баловал, как только мог. Безумно влюбленный, он долго не решался овладеть девушкой.
Когда сладкий миг настал, князь чуть с ума не сошел от удовольствия, увидев слёзы счастья в глазах красавицы. Марфа привязалась к нему всей душой. Она обожала и боготворила своего Петрушу. А он рядом с ней впервые почувствовал себя настоящим мужчиной. Узнав, что красавица ждет ребенка, князь забросил все дела, дневал и ночевал рядом с любимой, забывая о собственной беременной супруге и маленьком сыне. И бог наказал его. Хрупкая Марфа не перенесла родов. Местная знахарка Сычиха была опытна, но не смогла спасти ни молодую мать, ни дитя.
Отъехавшего всего на несколько дней по срочным делам князя встретила свежая могила. Обезумевшему от горя Петру Михайловичу едва хватило сил выслушать от барона Корфа известие о смерти Марфы и новорожденной девочки. Князь с тоской вспомнил, как мучительно больно было ему тогда. Грудь заныла, сердце сжалось в холодный комок. И тут за поворотом Петр Михайлович увидел черное пепелище…
