9
Сумерки серым мороком окутали усадьбу, стирая краски, приглушая звуки. Анна сидела в пустой гостиной, задумчиво глядя на угольки, тлеющие в камине. В своих волнениях и думах она даже не замечала обступающей её темноты. А ведь ещё вчера боялась остаться одна в полумраке.
Весь день она провела в тревожном ожидании Владимира, вздрагивая при каждом звуке шагов, скрипе дверей. Хотелось убежать, скрыться, исчезнуть навсегда. Она не представляла, как будет разговаривать с бароном после случившегося. Сколько раз, мечтая над книгами, Анна пыталась представить, каким будет её первый поцелуй: нежным и романтичным, а может пылким и страстным? Кто будет он, её любимый: рыцарь на белом коне или просто добрый милый юноша?
Действительность оказалась непохожей на сказочные мечты. Но снова и снова вспоминая прикосновения губ Владимира, Анна со смятением понимала: в её сердце нет обиды и ненависти. То, что он делал, было подло и преступно. Почему же насмешливый и бесцеремонный барон занял в её сердце место, предназначенное прекрасному рыцарю. Неужели она любит его и поэтому готова всё простить?
Анна встала, зажгла свечу и подошла к овальному зеркалу, висевшему напротив камина. Сквозь тёмное стекло на неё смотрела хорошо знакомая красавица. Золотистые волосы струились по плечам. Огромные голубые глаза были печальны и растеряны. Анна вздохнула. Она прекрасно знала, что хороша собой. Да и как не знать, если с самого детства тебе постоянно напоминают об этом.
То старый барон залюбуется и с грустью вздохнет, что в лишь годы его молодости были такие красавицы. То заезжая гостья потреплет по розовым щёчкам и с завистью промолвит, мол какой розовый бутончик расцветает у Вас, Иван Иванович. То приказчик в модной лавке неловко уронит рулон с тканью и скажет комплимент, заикаясь от волнения. Даже взгляды случайных прохожих полны восхищения.
Анна не была тщеславна и редко вспоминала о дарованном богом очаровании. Лишь в самые грустные минуты девушка любила подойти к зеркалу и долго смотреть на прекрасное отражение, черпая в нем силы и уверенность. Но сегодня привычное спокойствие никак не приходило. Анна грустно улыбнулась. Со свечой в руке, перед зеркалом в полутемной комнате, она выглядела словно девушка из баллады Жуковского. Осталось только шепнуть: суженый мой ряженый, явись.
- Анна, а я думал, Вы не верите в гадание, - вздрогнула девушка от знакомого бархатного голоса. Она замерла, боясь обернуться и увидеть Владимира. Но его серые бездонные глаза поймали Анин взгляд в зазеркалье и уже не отпускали, лаская и подчиняя своей воле. С досадой и смятением красавица подумала, что барон опять застал её врасплох. Заготовленные речи от неожиданности вылетели из головы. Замерев в томительном и вязком молчании, она заворожено смотрела на зеркального Владимира, понимая, что он ждет ответа. Но нужные слова не приходили на ум.
- Что же Вы сидите в темноте, - продолжил барон, не делая впрочем попыток зажечь свечи. Анна вздохнула и медленно, призывая на помощь всю оставшуюся волю, повернулась к нему.
- Я ждала Вас, - ответила она и с ужасом поняла, насколько двусмысленно прозвучал ответ. Но Владимир, обычно столь безжалостно насмешливый, даже бровью не повел. Он вежливо поклонился, приветствуя Анну.
- Я хотел привезти сразу все документы, - виновато промолвил барон. – Вот и задержался, - с этими словами он достал и протянул Анне бумаги. – Возьмите – это вольная и дарственная на московское поместье. Нет только свидетельства о браке. Клянусь, я сделал всё возможное, но отец Григорий отказался восстановить его. Он исповедовал меня и…, - Владимир смешался. – Я был вынужден сказать, что Вы не были близки с батюшкой. Простите, я не мог солгать священнику.
- Владимир, я рада, что Вы решили исправить свою… ошибку, - Анна с трудом подбирала слова. – Вольная и поместье – это замечательно. О большем я и не мечтала. Клянусь, венчание было волей Вашего батюшки. Я не могла не выполнить волю умирающего. Но бог всё видит, и он не одобрил фальшивого брака. Да и зачем мне титул баронессы. Всё равно свет не примет бывшую крепостную.
Владимир нежно взял её крошечную ручку свои ладони.
- Анна, выслушайте меня. Я знаю, что поступил, как последний негодяй. Я не оправдываться хочу, а объяснить. Поймите, когда я узнал, что Вы стали женой моего отца, то чуть с ума не сошел от ревности. Мне хотелось считать Вас коварной интриганкой, чтобы не мучиться и забыть навсегда. Но я всё равно не мог перестать думать о Вас, - барон вздохнул и опустился на колени. - Я люблю Вас. Люблю уже давно. Вы – единственная женщина на свете, которая мне нужна. Если Вы не будете со мной, жизнь будет пуста и потеряна. Я знаю, что не имею права просить, но всё равно прошу: будьте моей женой.
Анна застыла. Сердце словно пойманная испуганная птичка трепетало в груди. Красавица ожидала от Владимира чего угодно. Но она и подумать не могла, что надменный барон захочет связать свою жизнь с крепостной.
- Я бы не торопил Вас с ответом, но у нас слишком мало времени. Через три недели я должен вернуться на Кавказ и хочу, чтобы мы успели обвенчаться до этого. - Анна вздохнула. В голосе Владимира послышались знакомые властные нотки. Так хотелось подчиниться им, ни о чем не думая. Но что-то останавливало, тревожа и пугая. Словно почувствовав её страх, Владимир продолжил:
- Клянусь, я никогда больше не сделаю Вам больно. Я буду самым любящим и нежным супругом. Ничем не огорчу и не потревожу Вас.
Сквозь зыбкий полумрак молящие, сумасшедшие глаза Владимира смотрели на Анну, понуждая ответить «да». Девушка вздохнула, всё ещё не зная ответа, и вдруг услышала, как громко хлопнула дверь, и кто-то прокричал: «Беда, барин!». В ответ раздался гневный голос Владимира: «Какого чёрта?!» Розовая пелена начала спадать с глаз, и Анна рассмотрела Григория, испуганно басящего что-то о пожаре у соседей.
Все бросились к окну. Яркое зарево алело за лесом, в той стороне, где была усадьба Долгоруких.
- Мне надо ехать, - решительно проговорил барон. - Анна, я скоро вернусь, и мы продолжим…
- Я поеду с Вами.
- Нет. Прошу Вас, останьтесь дома. На пожаре не место нежным барышням. Обещайте ждать меня здесь. Ну же. Я жду.
- Хорошо. Обещаюсь.
Владимир улыбнулся и, поцеловав Анне руку, торопливо вышел из гостиной.
10
Стоя у окна гостиной, Анна смотрела на уезжающего Владимира. Вот барон махнул ей рукой, легко вскочил на коня и, пустив его галопом, покинул двор. Всадник в темном мундире на гнедом жеребце мгновенно растворился в ночном сумраке. Отставшие от него слуги торопливо ехали следом, быстро превращаясь в едва заметные точки. Двор сиротливо опустел. Анна прижалась лбом к холодному стеклу. Хотелось успокоить жар, бушующий в голове. Несчастье у Долгоруких давало ей неожиданную передышку. Было время подумать, разобраться в себе.
Глядя в молящие глаза Владимира, она чуть не сказала «да», забыв обо всем. Сейчас, очнувшись от сладкого сна, Анна со смятением поняла, какую власть имеет над ней барон. Один его ласковый взгляд и она готова на всё. Зачем обманывать себя? Она ведь простила Владимира. Простила до того, как он вернул вольную. Простила за то, что остановился, пощадил, хоть ему было нелегко. Анна помнила, как дрожало рядом горячее тело Владимира, какой болью были наполнены потемневшие от страсти глаза. Он действительно безумно её хотел и был даже излишне благороден, предложив руку и сердце девушке без роду, без племени.
- Но любовь ли это? - Анна в смятении опустилась в любимое кресло у камина. С тоской обхватила колени руками, сжавшись в крохотный комочек. - Будет ли мужчина, влюбленный в женщину поступать с ней так жестоко? Разве можно срывать обиду и злость на дорогом тебе человеке? – Анна не могла этого понять и принять. Она привыкла к спокойной заботе Ивана Ивановича, его ровному нраву. Старый барон далеко не всегда баловал Анну, как это казалось Владимиру. Он был строг с обоими детьми. Просто мягкая и послушная Анна даже не думала возражать благодетелю и пользовалась его неизменным расположением. А резкий и вспыльчивый Владимир часто из простого упрямства поступал против воли отца.
Когда-то Аня наивно посоветовала молодому барону не сердить понапрасну Ивана Ивановича. Суровая отповедь Владимира до сих пор стояла у неё в ушах. Он быстро напомнил крепостной нахалке, где её место. Странно… Они вечно не ладили. Анна почти не могла вспомнить светлых, радостных минут, связанных с Владимиром. Разве что совсем в детстве. Но и тогда ей нелегко приходилось от его насмешек и подковырок. Потом он подрос. Начал учиться в Пажеском корпусе и появлялся дома лишь на каникулах. Его короткие приезды были для неё мучением. Шутки молодого барона становились всё злее.
Порой Анне хотелось закрыться в комнате и никуда не выходить. Сколько слёз было пролито. Сколько жалоб похоронено в молчаливой девичьей подушке. Старый барон ничего не замечал. А ведь несколько раз жестокие выходки Владимира чуть не погубили её. Анна вспомнила, как когда-то на конной прогулке молодой барон неожиданно хлестнул её смирную лошадку. Испуганная кобылка понесла, совсем не слушая Анну. Поле уже кончалось. Впереди была густая роща. Ещё чуть-чуть и Анна бы упала, напоровшись на ветку. Владимир догнал её тогда у самого края леса и крепко схватил лошадь под уздцы. Анна помнила его взгляд: виноватый, тревожный, растерянный. Он словно молил о чем-то. О чем? Она не успела разобраться. В серых глазах появилась до боли знакомая насмешка…
И этот человек говорит, что любит её? Он, привыкший всюду быть первым, лучшим, возьмет в жены крепостную? Что ж, характера ему хватит. Но что будет дальше? Барон горяч и переменчив. Как он поступит с женой, когда та надоест? Анна не удивилась бы ничему. Красавица могла представить Владимира даже в роли Синей бороды. Если она согласиться обвенчаться, то навеки загубит его карьеру, сделает изгоем в обществе. Простит ли он ей это, когда первая страсть пройдет? Есть ли в его сердце настоящая любовь? Или через пару лет он станет таким же колючим и насмешливым как раньше, когда в юности наказывал её за своё непрошенное чувство?
Лучше всего ей уехать, позорно бежать, чтобы не видеть манящих серых глаз. Не чувствовать на своем теле жаркие прикосновения его губ. Не погружаться в сладкую истому его объятий. Конечно, ей уже не забыть Владимира. Но время и разлука лечат. Он уедет на Кавказ, увлечется новой девушкой. Мало ли красавиц на свете. А она потихоньку залечит свои раны. Будет тихо жить в маленьком поместье, гулять по утрам в саду, читать, музицировать. Станет учиться рисовать, как это делает Соня. Да мало ли чем ещё можно заняться. Ну зачем она обещала Владимиру дождаться его! Если бы не опрометчивые слова, ехала себе сейчас, удаляясь всё дальше и дальше от рокового красавца, бесцеремонно нарушившего её покой.
В комнату осторожно заглянула Варвара, беспокоящаяся за свою любимицу:
- Аня, как ты? Что сказал Владимир Иванович?
- Он отдал мне вольную и документы на поместье, - задумчиво ответила Анна.
- А что с твоим браком?
- Его нет. Я опять Анна Платонова, а не баронесса Корф, - усмехнулась Анна, подумав, что сказала бы Варвара, узнай она о предложении Владимира. Наверное, обрадовалась бы. Уговаривала бы согласиться, прибавляя что-нибудь мудрое вроде: ревнует, значит любит. Нет, добрая Варя слишком многого не поймет. Лучше ей не говорить ни о чем.
- А что ты дальше делать будешь? Поедешь в Москву? – допытывалась Варвара.
- Я обещала Владимиру дождаться его возвращения.
- Значит снова мир меж вами?
- Угу, - улыбнулась Анна. – Не беспокойся Варя. Теперь всё хорошо.
- Не беспокойся, не беспокойся, - недовольно пробормотала кухарка. – Чует моё сердце – не договариваешь ты, Аня, чего-то. Ну да бог с этим. Главное, ты снова свободна. И с барином вы помирились. А вот что там с Долгорукими – ума не приложу. Полыхает-то как ярко.
- И я очень волнуюсь! Как там Лиза, Соня, Марья Алексеевна? Да и Андрей на недельку приехал домой погостить. Только Петра Михайловича нет. Вот уже месяц как он в отъезде по делам. Вернется, а тут такое несчастье. Лишь бы все были живы и здоровы.
