Казалось, что ожил кошмарный сон. Страшно было подумать, что каждый наш шаг, каждый жест отслеживался бездушной программой, что от её безжалостных решений зависела не только наша судьба, но и сама жизнь. Иван Иванович всегда хвалил мою выдержку и рассудительность, но если бы не признание Владимира, я бы не скоро пришла в себя. Мысли о нём окружили меня теплым облаком, не подпуская холодный страх. Щеки пылали от нежданного открытия. Владимир любил меня. Уже давно. Наш поцелуй не был случайным. Я закрыла глаза, и снова почувствовала прикосновение прохладных губ, звенящую дрожь и безумное желание возвратиться назад в счастливое утро. Но время не повернуть вспять. Приказ медиатора разделил мою жизнь на беспечное «до» и ужасное «после». Надо было думать, как спасти друзей.

Иван Иванович не хотел говорить ребятам о медиаторе: - Пользы никакой, а ситуация может обостриться. Программисты они средние. Если кто найдет решение, то только ты.
Но я впервые в жизни не согласилась с учителем. Мои друзья имели право узнать правду.

Нажав тревожную кнопку, я объявила общий сбор. Первым примчался Владимир. Не дожидаясь, пока поднимется дверь каюты, он по-пластунски нырнул в узкую щель и, выпрямившись, замер, быстрым взглядом окидывая комнату. Картинка казалась мирной, и капитан беспечно усмехнулся:
- Продолжим банкет? - потом вгляделся в моё лицо и нахмурился вновь: - Аня, что случилось?
Тот же вопрос повторил Михаил, на ходу застегивающий рубашку. Он мрачно посмотрел на опередившего его Владимира, и, предупреждая новую ссору, я поспешила повторить всё, что узнала от Ивана Ивановича. Тайной осталась только увиденная мною запись.

Услышав приговор медиатора, Владимир нахмурился: - И предусмотрительный Иван Иванович хотел оставить нас в неведении?!
Михаил горячо кивнул, сжимая кулаки: - Компьютеру нельзя доверять! Он убил малыша Шарлотты, а теперь собирается прикончить нас: - Ненавижу Ивана Ивановича!
Владимир положил ему руку на плечо:
- Миш, успокойся. Иван Иванович наш союзник. Благодаря ему мы до сих пор живы.
- Предлагаешь забыть о бедном Алексе?! – встрепенулся Мишель.
Владимир мрачно покачал головой: - Мы ничего не забудем. Программу придумали люди. Разберемся с ними на Земле. Вернее с теми, кто продолжает позорную практику. Только учти, с клаустрофобией на станции не выжить. Болезнь не лечится. Единственный выход: создать открытое пространство в отсеке релаксации, но даже в лучшие времена нам не хватило бы энергии каждый день поддерживать его.
Мишель понуро кивнул: - И что теперь делать?
- Бороться! – уверенно заявил наш капитан. – Я возьму ядерный томограф и просканирую медиатор. Посмотрим, что у него внутри. Аня пороется в программе, а ты подготовь новый процессор и сделай полный backup Ивана Ивановича. Вдруг умники на Земле не поставили защиты от дураков, и нам удастся получить копию, не зависимую от медиатора. Это задачи на завтра. Вечером обсудим итоги, - Владимир ободряюще улыбнулся: - Впереди целая неделя. Неужели три умных человека не сумеют одолеть жестяную коробку?

Заразившись его оптимизмом, мы забыли о сне и бросились колдовать над своими задачами. Первые дни надежда не покидала нас. Казалось, ещё чуть-чуть и решение будет найдено, но каждый раз коварная удача ускользала в последний миг. Скопированный Иван Иванович не работал, медиатор не поддавался взлому, а зацепки в программе превращались в бесплодные пустышки. К концу недели у меня опустились руки. Днем я с трудом держалась, а по ночам давала волю слезам, не скрывая их от Ивана Ивановича. Учитель поначалу ворчал, укоряя меня в непослушании, но скоро перестал сердиться, сменив гнев на милость:
- Я боялся, что ситуации обострится, но, узнав о медиаторе, Владимир и Михаил снова стали друзьями, - признал он свою ошибку.
Я кивнула. Беда сплотила ребят, заставив забыть о ссорах. Почти всё время они проводили вдвоем. Каждое утро я находила Владимира и Михаила вместе. Отравляясь спать, покидала их сидящими рядом в кают-компании. Казалось, они не расстаются даже ночью. Со мной мальчики держались корректно и сдержанно – как с чужой. Порой становилось обидно. Умом я понимала: ребята боятся повлиять на мой выбор, отобрав у другого лишний шанс. Но сердце разрывалось от одиночества и боли. Единственным, с кем я могла говорить по душам, оставался Иван Иванович. Неделя подходила к концу, когда он опять осторожно спросил, кто из ребят мне больше дорог – Владимир или Михаил.
Я покачала кружащейся от недосыпания головой и мрачно заявила.
- Если не удастся найти выход, третьим лишним стану я.
Иван Иванович закашлялся, пытаясь возразить, но не нашел ответа. Моё предложение было логичным. Не в первый раз я думала над ним. Не станет причины ссор, исчезнет и сама вражда. Медиатор будет удовлетворен, и Ивану Ивановичу не придется убивать одного из ребят. Я не стану никого тревожить: увеличу объем бытового анигилятора и исчезну быстро и бесследно.
- Но это несправедливо. Медиатор не собирался отнимать у тебя жизнь, - наконец заявил мой учитель.
Я отвернулась: - Он сделал хуже. Заставил меня отнимать чужую. Проще убить себя, чем приговаривать к смерти другого. Если Владимира или Михаила не станет, я не сумею жить дальше.
- Ты так сильно их любишь? – удивился обескураженный Иван Иванович.
Я кивнула: - Да, люблю. Обоих. Если бы медиатор понял это, то пощадил и Владимира, и Михаила.
Иван Иванович кашлянул: - Прости, но в мою программу заложено – женщина может любить только одного мужчину. Твои слова воспринимаются, как ложь.
Я горько усмехнулась: - А если это будут не слова?
Иван Иванович на секунду замолчал, просчитывая варианты, и радостно подытожил: - Эврика! Ты нашла единственное решение!
Я непонимающе пожала плечами: - Какое решение?
- Изящное и простое. Я выполню приказ медиатора и оставлю в живых Владимира и Михаила, если ты займешься любовью с ними обоими. Но только одновременно.

Продолжение