На кон поставлена её свобода, а стало быть, судьба. Нашла, когда расчувствоваться. Владимир, если хочет, способен взглядом растрогать даже камень. Не время сентиментально вспоминать счастливые мгновенья детской дружбы, которые барон давно забыл.
- Что я слышу? Вы благодарите меня? - ласково усмехнулся Владимир: - В детстве Вы были не так любезны и сразу побежали кормить сливками своего прожорливого кота. Он тогда перепачкался, как поросенок.
Анна едва не подпрыгнула от удивления. Надменный барон тоже помнил давнишний поход за сливками!
«Случайное совпадение», - успокоила она себя, унимая внезапную радость, но губы уже растянулись в ответной улыбке, продолжая счастливые воспоминания:
- Пришлось его отмывать, чтобы утром никто не заметил.
- А он, злодей, уворачивался и всё время норовил меня царапнуть, - мечтательно вздохнул Владимир и, встав с колен, ласково потрогал её порозовевший носик.
- Согрелись, вот и славно!
От легкого прикосновения Анну бросило в жар, и она осторожно вытащила руки из-под одеяла. Но прийти в себя не удалось. Владимир опустился в кресло подле кровати и с невозмутимым видом завладел её ладонью. Он не делал ничего предосудительного, бережно перебирая дрожащие пальцы упрямицы, но она с трудом унимала неровное дыхание.
Заботливый, он казался в сто раз опаснее. Никогда ещё его глаза не были так близко от неё. Никогда не смотрели так ласково и нежно. Лунные блики мягко скользили по его упрямому лицу, и Анне до боли хотелось провести рукой, повторяя их движение. Она едва успела остановиться, обвиняя во всем неверный лунный свет. Из-за его туманных лучей предметы сделались прозрачнее, глаза ближе, а ночь превратилась в волшебную сказку, когда возможно всё.
В серебристом мерцании надменный мучитель казался самым близким и родным. Он мог быть жестоким и резким, мог изводить её недобрыми насмешками, но в одном она не сомневалась – в трудную минуту он не бросит - придет на помощь, спасет и защитит. Но трудные минуты бывают редко, а в обычные дни барон не жалует забывшую своё место крепостную. "Неужели нужна беда, чтобы мы хоть ненадолго стали друзьями?" - вздохнула Анна и помрачнела.
Недобрые придирки Владимира всё время терзали её, заставляя искать причины в себе самой. Со всеми в доме он был приветлив и справедлив. И только она не могла рассчитывать на его снисходительность. Молодой барон замечал каждый промах отцовской воспитанницы и довольно сообщал ей об этом. Целовал руку при всех и унижал наедине. Говорил комплименты и легким жестом превращал их в издевку.
Если бы она могла его понять. Поговорить. Объясниться. Но стоит начать расспросы, и теплые глаза Владимира станут холодными, как лед, а рот скривится в недоброй усмешке.
- Почему мы всё время ссоримся?
Вопрос, застывший на её губах, печально выдохнул Владимир.
Не дождавшись ответа, он коснулся поцелуем её ладони. Осторожно, нежно. Это не походило на соблазнение, и от того пугало ещё больше.
Анна помрачнела. Она не сомневалась - правда не понравится Владимиру, но не могла промолчать:
- Потому что Вы не хотите отпустить меня.
Предчувствие оказалось верным. Наблюдая, как меняется лицо барона, Анна с тоской пожалела о ненужной откровенности. Секунду назад Владимир был самым близким и родным, и их потеплевшие взгляды вели безмолвный разговор, но стоило сказать не то, и он очутился за тридевять земель.
Темные брови сошлись на переносице, не обещая ничего хорошего. Барон выдохнул почти враждебно.
- И не отпущу никогда!
От мрачной угрозы по спине побежал холодок, но Анна не поддалась страху. Упрямо, словно мотылек, летящий на огонь, она продолжала добиваться сути.
- Но почему?
Владимир нахмурился ещё сильнее и склонился так резко, что Анне невесть почему померещилось - сейчас он её ударит, и она зажмурила глаза.
Но барон не шевелился, молчаливо нависнув над ней. Горячее дыхание касалось её лица. Всё ближе и жарче. Она хотела отодвинуться, но было поздно. Сильные ладони Владимира бережно, но крепко обхватили её за голову, и Анне показалось, что по раскрывшимся губам невесомо и нежно скользнули крылья ночного мотылька. И она не сразу осознала - барон целует её.
Следовало возмутиться, накричать, залепить оглушительную пощечину, но он был ласков и осторожен, и касался её, как святыни. И она не сумела оттолкнуть его.
Это было больше, чем обычный поцелуй. Откровеннее, бесстыдней, слаще. Огненные круги пылали перед глазами. Губы жгло звенящим жаром. Она сгорала, улетая в небеса, и не сразу возвратилась на землю, когда он отстранился и с ласковой насмешкой спросил:
- Ваш Репнин целуется лучше?
Анна мотнула головой, пытаясь вспомнить, кто такой Репнин, и в глазах Владимира заплясали довольные чертенята. Но смутить упрямицу оказалось нелегко. Успокоив дыхание, она бесстрастно напомнила:
- Владимир, Вы не ответили на мой вопрос.
Он взглянул отчаянно и зло, словно собирался прыгнуть в омут и прихватить её с собой:
- Я люблю Вас.
- Нет! – отшатнулась она, с испугом понимая, что это правда.
Да! – кивнул он и притянул её к себе, не давая опомниться. Жарко и жадно накрыл губы. Закружил, потянул в бездонный омут. Шелковистый, жгучий, сладкий. Свобода, гордость, честь стали пустыми словами. Они ничего не значили рядом с его руками, крепко обнявшими её. Нет, недостаточно крепко. Сильнее, ещё сильнее, чтобы растаять, испив до конца волшебный миг.
Быть с ним. Сейчас. Этой ночью. И неважно, что случится потом. Позволить его рукам творить всё, что им угодно. Раскрыться навстречу и самой бесстыдно коснуться обнаженных мужских плеч. Услышать, как под ладонью неровно и быстро стучит его сердце, и не противиться, когда осторожные ладони отвернут подол сорочки и, ласково погладив онемевшие колени, поднимутся выше, устремляясь туда, где ты сама не смеешь коснуться. И сгорая в раскаленной нежности, вдруг назвать его хозяином.
Ты всегда ненавидела это слово. Безжалостное и властное. Оно стояло между тобой и заветной вольной. Почему же ты таешь, словно воск, отдаваясь на волю своего мучителя? Почему бесстыдно стонешь и с блаженством чувствуешь себя рабыней?
Оторваться от него сейчас - равносильно смерти. Но тебе придется пройти через это. Иначе ты исчезнешь без следа. Растворишься в его горячих руках. Утонешь в серых глазах, нежно глядящих на тебя.
И понимая, что через секунду не сможет противиться, она из последних сил оттолкнула его:
- Прекратите!
