***
Анне снился приятный сон. Белоснежный катер тихо покачивался в лазурных волнах неаполитанского залива. Она лежала на корме, беспечно нежась под теплым солнцем. Рядом сидел Владимир. Он бережно держал её руку в своей и ласково целовал. Губы осторожно поднимались от ладони к запястью, через нежный локоток и выше, к плечу, застывшему от блаженства. Вот они коснулись локона на шее, заставляя тело сладко вздрогнуть, немного помедлили и жадно прижались к приоткрывшемуся рту. Мужская ладонь нескромно скользнула в вырез купальника и погладила занывшую грудь. Анна протестующе застонала и проснулась.

Вместо белоснежного катера под спиной пружинила широкая постель. Ослепительное солнце превратилось в тусклую луну. Больше ничего не изменилось. Губы Владимира также жадно прижимались к её губам, а забравшиеся под вырез платья руки бесстыдно ласкали грудь. На секунду девушке показалось, что из одного сна она пробудилась в другой, странным образом похожий на предыдущий, но в следующий миг мужские пальцы бережно, но крепко сжали сосок, и тело пронзила сладкая боль, не оставлявшая сомнений.
Вздрогнув, Анна оттолкнула потерявшего голову жениха и укоризненно вздохнула:
- Владимир, мы же договаривались, что останемся друзьями.
Сидящий рядом красавец медленно отстранился, взял её лицо в свои ладони, и с ядовитой усмешкой заглянул в возмущенные глаза:
- Только пока ты беременна, мой ангел. Нет ребенка - нет обещания. Ne varietur!* – заключил он по-латыни, снисходительно разглядывая растерянную обманщицу.
- Но откуда.. – удивленно начала Анна и, покраснев, запнулась.
- Откуда я узнал? - лениво потянул Корф. – Пусть это останется моей тайной. Можешь считать, что я читаю твои мысли, маленькая лгунишка.

Если бы Анна могла, то провалилась сквозь землю от стыда. Хотелось скрыться, сбежать на край света или, по крайней мере, зарыться с головой в подушку, лишь бы не смотреть в насмешливые глаза Владимира. Но как назло, муж крепко держал её, не давая отвернуться. Что ему сказать? Правду про больную бабушку? Поздно. Он считает жену обманщицей, и совершенно справедливо. Какая разница, в чём причина лжи.

- Владимир, - дрожащим голосом выговорила Анна. – Я признаю свою вину и готова немедленно покинуть Ваш дом.
Темноволосый красавец иронично поднял бровь:
- Торопишься избежать расплаты? Нет, куколка. Ты вышла замуж и будешь прилежно исполнять обязанности моей жены. Днем и ночью. Начнем прямо сейчас.
Анна испуганно покачала головой:
- Так нельзя. Вы с ума сошли.
- Я разумен и логичен, как никогда, - кивнул Владимир, бесцеремонно притягивая её к себе.
Чувствуя, что ей не вырваться из крепких объятий, Анна взмолилась.
- Пожалуйста, отпустите меня. Прошу Вас. Я… - она запнулась, но, решив, что отступать некуда, чуть не плача призналась: - У меня никогда никого не было.
Уговоры пропали втуне. Муж обжег её жарким дыханием:
- Чудесно. Всегда мечтал о невинной красавице. Я сам научу тебя любить. Начнем с простого…

Руки, обнимавшие девушку, разжались и потянулись к застежке платья. Стряхнув минутное оцепенение, Анна изо всех сил толкнула обидчика в грудь и бросилась наутек, но он успел ухватить подол длинного платья. Тонкая ткань предательски затрещала, обнажая стройную ножку, затянутую в кружевной чулок. Беглянка споткнулась и чуть не упала. Сильные руки мужа поймали её над самым полом.
- Предпочитаешь свернуть себе шею, лишь бы не очутиться в моих объятиях?
Анна поежилась. Вкрадчивый голос звучал холодно и жестко, словно сталь, прикрытая мягким бархатом. Он хочет её запугать? Ну уж нет!:
- Если Вы собрались меня наказать, то уже достаточно. Мы не любим друг друга. Зачем устраивать спектакль? – холодный, как льдинка, голос наотмашь хлестнул Владимира.

Мужчина глубоко вздохнул, словно ему не хватало воздуха:
- Кто говорит о любви? Я хочу тебя, куколка. С первой минуты. И всегда получаю то, что хочу, – он оторвал Анну от пола и смял её губы поцелуем.
Таким грубым он не был никогда. Застонав от обиды и боли, Анна с ужасом поняла, что вышла замуж за незнакомца. Под маской приветливого друга скрывался настоящий маньяк. Впрочем, услышав стон, Владимир смягчился, делая поцелуй нежней и бесстыдней. Мужской язык скользнул по раскрывшимся губам и начал нагло хозяйничать внутри девичьего рта, не давая дышать. Чувствуя, как кружится голова, а тело загорается знакомым жаром, Анна с тоской подумала, что даже сейчас любит своего обидчика, а он лишь желает развлечься. Но Владимир назвал тебя красавицей, - услужливо шепнул внутренний голос. – И ещё он обвенчался с тобой. Может, не всё так плохо?

Трудно сказать, что ответила бы Анна, но в этот миг, устав сражаться с непослушной застежкой, Владимир нетерпеливо рванул свадебное платье, и страх прогнал все мысли. Остались только безумные глаза мужа, сверкнувшие в неясном свете луны. Властные руки, повалившие её на кровать. И голодные губы, целующие так жадно, что испуганной Анне показалось - каждое прикосновение забирает с собой её частицу. Ещё немного, и останется пустота. Холодея от ужаса, обманщица зажмурилась, но лучше не стало. В темноте тяжелое дыхание мужа звучало отчетливей и громче, а сердце колотилось так сильно, словно было одно на двоих. Внезапно Владимир отстранился, торопливо сдирая с себя одежду. Анна осторожно повернулась на бок и в смятении замерла. Разум подсказывал: передышка коротка, следует скорее бежать от разъяренного мужа. Но непонятная нерешительность останавливала её. Глупое сердце упрямо бормотало: ещё не поздно успокоить безумца. Сказать ему ласковые слова. Погладить взлохмаченные волосы. Поцеловать в насмешливые губы. Анна привстала, собираясь обнять склонившегося Владимира, но ему было не до нежностей. Уверенно, словно куклу, он приподнял её над кроватью и по-хозяйски устроился между ног. Анна в панике рванулась прочь, но было поздно. Муж качнул её к себе и заполнил пронзительной, острой болью.

Жалобный вскрик эхом пронесся по комнате. Владимир замер. Черт, что на него нашло! Разделся, собираясь истомить жену бесстыдными ласками, но прижался к шелковистой коже и забыл обо всем. От желания тело скрутило судорогой, и он, как безумный, рванул туда, где ждало спасение. И оно пришло, долгожданное и сладкое, но только не для Анны. Проклиная себя, Владимир вгляделся в мокрое от слез лицо жены. Сердце заныло от жалости. Бедная девочка, что он натворил! Не мог быть терпеливее! Стиснув зубы, Владимир заставил себя не шевелиться и, стараясь говорить нежнее, позвал: - Аня, Анечка, посмотри на меня.
Синие глаза открылись и взглянули с немым укором.
- Потрепи немного, скоро боль пройдет, - виновато шепнул он.
Анна обиженно сжала дрожащие губы. В матово-белом свете луны Владимиру на миг показалось, что перед ним хрупкая кукла из тончайшего фарфора.
- Вы ещё пожалеете, что сделали это, - надменно выдохнула она.
- Никогда, – упрямо мотнул головой Владимир. Он плавно качнулся, наслаждаясь властью над истомившей его красавицей. Пусть обижается, злится, говорит что угодно. Дело сделано. Она – принадлежит ему. И он научит её любить. Надо только укротить собственную страсть. В следующий раз он будет терпеливей, но сейчас разгоряченное тело настойчиво требовало своего.… Под тихие стоны Анны Владимир ускорил жадные движения. Черт, неужели бывает так хорошо! Когда взрываешься миллионом сладких осколков и взлетаешь над землей. Он знал немало женщин, но ни разу не испытывал ничего похожего, и уж тем более не терял контроль в последний миг.

Анна недвижно лежала, глядя в искаженное от страсти лицо Владимира. Он вздрагивал внутри неё, прижимая к постели тяжелым телом. Боль давно отступила, но обида осталась. Даже нежданная сладость, легким лучиком блеснувшая в конце, не отогрела лёд на сердце. Владимир взял всё, что хотел. С первой встречи она знала, что так случится, и напрасно пыталась обмануть судьбу. Сначала темноволосый красавец отнял у неё сердце, а теперь завладел телом. И самое ужасное, что она не против.

Анна судорожно сглотнула воздух, чувствуя, как там, внутри, неподвижный Владимир вновь становится жарким и твердым. Вот он плавно качнулся и снова заполнил её без остатка. Под томительной тяжестью мужского тела перехватило дыхание. Закружилась голова. Неужели всё начнется с начала? Надо противиться, но мерные движения уже подчинили её. Они настойчивы и властны и каждый раз против воли Анны касаются чего-то сладкого глубоко внутри неё. Напрасно сжимаются колени. Мужские руки разводят их врозь, всё шире и выше. Губы дразнят рот, а обманчиво-бархатный голос шепчет: - Потерпи, мой ангел, ночь ещё не закончена.

-----
* Ne varietur (лат.) - изменению не подлежит

Продолжение