Это рождественское утро должно было стать самым счастливым в её жизни, а принесло лишь отчаяние и боль. Ещё вчера, получив из рук Владимира заветную вольную, Анна ликовала, полагая, что ей нечего больше желать. Исполнились все мечты! Бывшая крепостная свободна, любима Михаилом, а главное, переменчивый хозяин более не властен над ней. Осталось сказать «да» преданному Репнину, и можно покинуть двугорский уезд, навсегда забыв унижения и страхи.

Но прошлая жизнь не отпускала. Целуя Михаила, Анна вспоминала терпкий вкус других губ. Глядя в ласковые карие глаза, видела другие, серые, отчаянные. Внимая пылким признаниям князя, слышала мучительный шепот: «Скажи, ты любишь меня?».

Слишком поздно пришло прозрение, что свобода не спасает от себя самой. К чему вольная, если нет сил расстаться, уехать, забыть. Владимир добился своего. В её душе нет места Михаилу. Там вообще нет места никому, кроме упрямого барона. Его безумная любовь застала Анну врасплох, словно бурная река, нежданно вышедшая из берегов. Миг, и стремительный водоворот закружил испуганную крепостную, унося в неведомую даль. Напрасно она боролась с бушующим потоком. Напрасно искала спасения в ласковых объятиях Михаила. Избраннице Владимира Корфа не скрыться нигде.

Анна смахнула слезу. Последняя неделя измучила её. Сначала сердце изболелось за ревнивых дуэлянтов, а когда потерявшая покой крепостная решилась на отчаянный шаг, барон не принял желанной жертвы. Он требовал слов любви, но онемевшие губы не смели их сказать. Анна не помнила, как вернулась к себе и без сил упала на постель. В душе было холодно и пусто. Владимир выгнал её. Напрасно заплаканная крепостная упрямо твердила в мокрую от слез подушку, что отдала своё сердце Михаилу и не имела права ответить «да». Истина была проста. Она боялась. Боялась себя, боялась Владимира, а более всего странных чувств, не дающих ни думать, ни дышать. Слишком много боли осталось в прошлом. Слишком внезапной казалась любовь переменчивого хозяина.

Долгие годы Анна мечтала о вольной. Закрывала глаза и с улыбкой представляла, как будет жить, когда обретет заветную свободу. Сладкие грезы кружились, как картинки в разноцветном калейдоскопе. То она блистала в императорском театре, то делила любовь и счастье с Михаилом. Но одно оставалось неизменным. Она холодно прощалась с хозяином и уезжала из двугорского уезда. Навсегда!

Анна горько усмехнулась. Она не знала саму себя! Театр, о котором восторженно твердил Иван Иванович, оказался чужим и ненужным, Миша превратился в незнакомого человека, а при мысли о расставании с Владимиром хотелось зарыться с головой в подушку и громко завыть, выплакивая тягучую боль. Что он с ней сделал? Словно вынул душу! Куда идти? У кого просить помощи, если даже добрый князь убежал от неё, как от прокаженной?

Если бы у неё были родные. Близкие люди, готовые простить и принять. Ей всегда хотелось жить в большой дружной семье, с любящими родителями, братьями и сестрами. Тогда бы она росла веселой и беспечной, как Лиза Долгорукая. Готовила бы рождественские подарки для многочисленных родных, пила со всеми вместе чай по вечерам, устраивала проказы, наслаждалась каждым днем. А главное, не притворялась, не лгала. Как бы она была счастлива, если хотя бы на час оказалась на месте княжны!

- Надумали ехать с Оболенским? – негромкий вопрос застал Анну врасплох. Рядом стоял её мучитель. Серые глаза смотрели внимательно и строго, бередя без того растревоженную душу. Бывшая крепостная замерла, чувствуя, как щеки загораются румянцем, а сердце сжимается, словно под ногами распахнулась бездна. Почему рядом с Владимиром она всегда теряется и становится сама не своя? Почему, получив вольную, не чувствует себя свободной от его мучительной власти? Если бы можно было избавиться от губ, помнящих вкус его поцелуев, рук, дрожащих от его прикосновений, глупого сердца, не желающего слушать разум. Если бы она могла стать другой! Совсем другой! - Анна глубоко вздохнула и покачнулась от кружащего голову аромата.

- Розы? Откуда они среди зимы? - успела подумать она и провалилась в туманный полумрак. Влажный, тягучий, он был полон тихих вздохов, стонов и причитаний. Потом высокий девичий голос негромко вскрикнул, и из серой дымки показалась взволнованная Соня.
- Софья Петровна, добрый день, - чувствуя, что падает, Анна взмахнула рукой и ухватилась за пушистый манжет княжны.
- Лизонька, тебе плохо? – Соня заботливо поддержала её.

Анна оглянулась. - Не ко времени пожаловали гости. Ей бы скорее проститься с Владимиром и уехать прочь, пока остались силы. Ещё день рядом и, забыв обо всем, она разрушит собственную жизнь. Слава богу, что Владимир выгнал её из спальной. Анна обиженно нахмурилась и повернулась, отыскивая глазами вторую княжну.

Лизы нигде не было. Не было и уютной гостиной. Со всех сторон Анну обступал дремучий лес. Тяжелые еловые лапы тянулись друг к другу, образуя заснеженное кольцо. Странно, что ей не холодно. Анна опустила взгляд и вздрогнула. Словно по волшебству на ней появилась пушистая рыжая шубка, точь-в-точь как у Лизы Долгорукой. И что сжимает странно распухшая рука? - Анна поднесла к лицу игрушечного ангелочка и заглянула в грустные глаза. От кружевных крыльев едва заметно пахло розами...

Продолжение