Мои отчаянные попытки выбраться из каюты не имели успеха. Дверь не поддавалась слабым усилиям, а крики в иллюминатор сливались с пронзительным стоном альбатросов, носящихся над волнами. Остановившись передохнуть, я с тревогой заметила, что небо заволокло темными тучами, а океан не на шутку разбушевался. Но то, что показалось мне бурей, было лишь началом. Когда огромный фрегат начало мотать по волнам, словно щепку, я поняла, что значит попасть в настоящий шторм. В иллюминатор было видно, как на нижней палубе, борясь с качкой и ветром, матросы опускают паруса. Капитан говорил, что в спокойную погоду для управления фрегатом достаточно двадцати человек, но сейчас работы хватало всем. С вздохом облегчения я заметила Владимира, помогавшего расправить зацепившуюся снасть. Потом накатила волна, фрегат качнуло, и меня отбросило к противоположной стене. Когда я снова добралась до иллюминатора, брат исчез...
Буря закончилась к полудню. Океан затих, и, глядя на его ровную гладь, никто бы не подумал, что недавно вокруг бушевал шторм. Радуясь, что фрегат выстоял в борьбе с безжалостной стихией, я с волнением выглядывала в иллюминатор, пытаясь снова увидеть Владимира. В этот миг в двери заскрипел ключ, и брат возник на пороге – мокрый, взлохмаченный, но целый и невредимый. Забыв обо всем, я бросилась ему в объятия, плача и смеясь от счастья. Владимир крепко прижал меня к груди и с минуту стоял неподвижно. Потом он тяжело вздохнул и грустно произнёс.
- Куколка, прости, но я принёс плохие вести. Мы пережили бурю, но главная опасность впереди. Во время шторма у корабля сломалась важная мачта – бушприт. Без её парусов нельзя маневрировать.
- Но ведь мачту починят? – с надеждой посмотрела я на Владимира, не сомневаясь, что огромная команда справится с любой поломкой.
- Для ремонта нужно время, а его у нас нет, - нахмурился Владимир. - Перед штормом мы встретили испанский линкор. Этот корабль в два раза мощнее нашего, но не так быстроходен. Если бы фрегат не пострадал, мы легко уплыли от испанцев, а теперь нам придется принять бой.
Брат виновато опустил голову: - Я проклинаю день, когда решился взять тебя с собой. Знаешь, твой Андре не так уж плох. Он добрый и смелый парень. Можно сказать, герой. Во время шторма маркиз спас матроса, на которого упала мачта. Думаю, я был не прав, запрещая вам венчаться, - запнувшись, добавил брат.
Не зная, что ответить на внезапное признание Владимира, я растерянно спросила: - Надеюсь, с Андре всё в порядке?
- Да, ему повредило руку, но кость цела. Сейчас доктор наложит бинт, и твой муж придет, - сообщил Владимир. Голос у брата был бодрым, но в глазах пряталась боль. Заглянув в них, я заметила тёмные тени, легшие под ресницами, и внезапно поняла, что Владимир любит меня в сто раз сильнее, чем мне казалось. Ради моего счастья, он готов на всё. Даже породниться с ненавистными де Лонги. Сердце защемило от вины и жалости. Я уже собралась признаться, что не люблю мужа, и что единственный человек, который мне дорог больше жизни – это он, мой брат, но в дверях появился запыхавшийся Андре и взволнованно сообщил, что вдали показался испанский линкор.
Владимир кивнул и, попросив меня не покидать каюту, пока не закончится бой, торопливо ушел, оставив нас с мужем наедине. Всё произошло так быстро, что я не успела вымолвить ни слова.
Муж лихорадочно целовал меня, шепча нежные признания, а я смотрела вслед Владимиру и беззвучно рыдала, понимая, что, возможно, никогда уже его не увижу. Бедный Андре принял слёзы на свой счёт, и покинул меня, не сомневаясь, что будет любим и счастлив, если конечно останется жив...
По рассказам капитана я знала, что судно, лишившееся манёвра, становится беззащитным. Враг расстреливает его из пушек, не приближаясь и не подвергая себя опасности. Представив, как испанский линкор палит по нам изо всех орудий, а мы не в силах что-либо предпринять, я ужаснулась и выбежала на палубу, решив своими глазами увидеть, что происходит.
Зрелище приближающегося испанского линкора лишь усилило моё отчаяние. Вражеский корабль плыл уверенно и неторопливо, словно понимая своё превосходство. После бури ветер еле дул, и наш фрегат медленно дрейфовал, не имея возможности уйти от противника. Я замерла и начала молиться, понимая, что скоро мы подвергнемся обстрелу. Но врага ждал сюрприз. По команде капитана матрос с факелом пробежал по нижней палубе и зажег большие чаны, расставленные от носа до кормы. Минута, и облако чёрного дыма окутало фрегат, делая его незаметным для испанцев. Закашлявшись от запаха гари, я обвязала низ лица косынкой, и с гордостью подумала, что даже поврежденный, фрегат продолжает бороться.
Довольно долго испанский линкор палил наугад, но ядра лишь раз достигли цели. Фрегат сильно тряхнуло, и я с испугом подумала, что выстрел мог задеть кого-то из экипажа. Заметавшись по палубе в поисках Владимира, я добежала до мачты, надломленной ядром, и, чуть не плача, спросила у разбирающих снасти матросов - не видели ли они моего брата? В ответ мне посоветовали немедленно уйти в каюту, но потом сжалились и показали на соседнюю мачту:
- Ваш брат наверху с маркизом де Лонги. Скоро испанцы приблизятся на мушкетный выстрел, и офицеры начнут стрелять, - сказал немолодой матрос и снова попросил меня удалиться.
Но я уже не могла покинуть палубу. Сквозь дым Владимира не было видно, но от одной мысли, что испанцы могли взять чуть левее и попасть в него, я замерла и, вцепившись в мачту, решила простоять под ней весь бой.
Сверху раздался мушкетный выстрел, и стало ясно, что испанцы, невидимые мною из-за дыма, совсем близко. Хорошо, что я крепко держалась за мачту, потому что в следующий миг прозвучала громкая команда капитана, матросы потянули за многочисленные верёвки, идущие к парусам, и наш фрегат резко повернулся влево, вынырнув из черного облака, окутавшего корабль. Едва не упав, я зажмурилась от яркого света, ослепившего глаза, а когда открыла их, то с ужасом обнаружила тёмный борт испанского линкора, грозно нависший над нашим фрегатом. Секунду стояла полная тишина, и было слышно, как поскрипывают снасти и ветер колышет паруса. Потом послышался новый выстрел, я подняла голову и увидела Владимира, отдающего Андре разряженный мушкет.
На линкоре пронзительно закричали, и всё пришло в движение. Воздух заполнили пушечные залпы. Корабли были так близко, что канониры могли не целиться. Каждое ядро попадало в цель, и палубу трясло так, что, казалось, настал конец света. Линкор двигался быстрее фрегата, ещё немного и он уплыл бы вперед, но тут случилось невероятное. В недрах испанского корабля раздался громкий хлопок и страшное грохотание, заглушившее даже пушки. Линкор подпрыгнул, на секунду замер и на наших глазах стал разваливаться на куски. Потрясённая ужасным зрелищем, я онемела, но матросы, стоящие рядом, ликующе закричали.
Не решаясь поверить, что всё кончено, я дернула за локоть молоденького юнгу и громко спросила:
- Что случилось с линкором?
- Мы попали ему в порт.
Я удивленно округлила глаза, но вспомнила, что портом называют отверстие для пушки. Заметив моё недоумение, юнга пояснил: - Обычно ядро взрывается, ударившись о броню, а сейчас оно разнесло корабль изнутри.
Он радостно взмахнул рукой, и я заметила окровавленный рукав.
- Ты ранен!
- Ерунда, - покачал головой довольный мальчишка.
- Нет, надо перевязать руку.
Я занялась раной, к счастью, оказавшейся несерьёзной, и услышала за спиной удивленный голос Андре:
- Анна, почему ты на палубе?
Я закончила перевязку и весело повернулась к нему и Владимиру.
- Не смогла усидеть в каюте.
Брат снисходительно покачал головой, а Андре недовольно нахмурился и хотел меня отругать. Но едва он открыл рот, как послышался громкий крик вахтенного.
- Тревога! На горизонте новый линкор...
Новость подкосила не только меня, но и видавших виды матросов. Веселое ликование сменила угрюмая тишина. Все понимали - шансов на победу у нас нет. Фрегат сильно пострадал в бою. Все ядра были расстреляны. Борта задеты во многих местах. Паруса совершенно неуправляемы. Корабль не мог не то что сражаться, но даже плыть. Судя по всему, испанцы тоже поняли это и уверенно приближались к нам, собираясь завладеть фрегатом без боя и отомстить за смерть товарищей.
Минутное отчаяние, охватившее команду, сменилось хмурой решимостью. Все знали, что испанцы расстреливают пленных, и собирались сражаться до конца. Андре снова начал прощаться, но Владимир остановил его, и, торопливо раскидав ящики на корме, спрятал меня среди них.
- Сиди здесь и не думай выглядывать, что бы ни случилось! – строго сказал он. – Разграбив корабль, испанцы скорей всего бросят его. Постарайся спастись и рассказать о предателе, продающем секреты колонии. Его имя Карл Шулер, - Владимир быстро перечислил доказательства измены. Я кивнула, запоминая сказанное братом, и обещала, что сделаю всё, как он велел.
Владимир улыбнулся. – Не сомневаюсь. Прощай, Куколка. Помни, ты обязана выжить, чтобы спасти сотни людей.
Расчёт Владимира оказался верен. Зная, что мне доверены чужие судьбы, я неподвижно сидела в тесном укрытии и, стиснув зубы, наблюдала, как приблизился вражеский линкор и, несмотря на отчаянное сопротивление, высадил команду на наш борт. Начался жестокий бой. На моих глазах гибли люди, а я молчала и всё крепче сжимала ладони, понимая, что ничем не могу помочь. Но когда во Владимира прицелился долговязый испанец, я не выдержала и громко закричала:
- Владимир сзади! - брат оглянулся и хотел отпрянуть, но сообразил, что поставит под удар Андре, и замер, не шевелясь. Понимая, что сейчас случится непоправимое, я с криком выскочила из укрытия и изо всех сил толкнула испанца в спину. Негодяй споткнулся и упал, но было поздно – выстрел прозвучал, сразив и Владимира, и Андре. Решив, что всё кончено, я без сил рухнула на их тела и потеряла сознание.
Из кошмарного забытья меня вырвали две звонкие пощечины. С трудом очнувшись, я жалобно заморгала, прогоняя красный туман, стоявший перед глазами. Лучше бы он не рассеивался никогда, ибо зрелище, увиденное мною, было ужасным. Впервые в жизни я поняла, как отвратительна и беспощадна война.
Изуродованная палуба фрегата была усеяна мертвыми телами моих соотечественников. Ярко-красные пятна крови покрывали всё вокруг. Тяжелый запах мешал дышать. Я покачнулась и поневоле остановила взгляд на белоснежном лоскутке, выделявшемся на красном фоне. Сердце болезненно сжалось, когда я узнала повязку, недавно наложенную мною, и молоденького юнгу, упорно не желавшего лечить рану. Мальчик был мертв.
Ненависть к убийцам, не пощадившим даже ребёнка, накатила на меня жаркой волной, лишая осторожности и страха. Я задрожала от гнева и с возмущением услышала снисходительный голос, произнесший по-французски, но с сильным акцентом.
- Не бойтесь, мадемуазель, Вашей невинности ничего не грозит. На военном корабле Вас могут расстрелять, но не больше, - крючконосый испанец, стоявший рядом со мной, громко загоготал, радуясь своему остроумию. Насмеявшись, он откашлялся и с язвительной галантностью представился: - Серджио Писара, капитан корабля-победителя. А кто Вы, прекрасная незнакомка?
Я с сожалением подумала, что меня крепко держат за руки и расцарапать надменную физиономию испанского капитана не удастся. Пришлось вложить всё презрение в ответ.
- Ошибаетесь, капитан. Во-первых, я не думаю Вас бояться. Во-вторых, я не мадемуазель, а мадам. Мой муж маркиз де Лонги и брат барон Корф оправили на тот свет немало Ваших головорезов. Так что мне совсем не обидно умирать.
Насмешливого Писару не смутила гневная отповедь. Легкая тень мелькнула на его неприятном лице. Глаза хищно сощурились.
- Где же Ваши героические родственники?
Чувствуя, что к глазам подступают непрошеные слёзы, я повернулась к телам Владимира и Андре.
- Они погибли, как герои. Думаю, у Вас это вряд ли получится.
Писара по-шакальи рассмеялся.
- Конечно, ведь я собираюсь долго жить, а не становиться пищей для акул, - он брезгливо толкнул носком сапога распростертое тело Владимира.
Я хотела гневно закричать и вдруг замерла, не веря в своё счастье. Мой безжизненно лежащий брат тихо и коротко простонал. Заметив мою радость, Писара поинтересовался. – Ваш супруг?
- Нет, брат, - покачала я головой, понимая, что готова упасть на колени перед негодяем, моля сохранить жизнь Владимиру.
К счастью, мне не пришлось унижаться. Узнав, что Андре мёртв, Писара на минуту задумался и, повернувшись к матросам, приказал отвести меня и Владимира на линкор.
