.
На мгновение в спальной повисла тревожная тишина. Я ждал, что жена обрадуется, но она снисходительно покачала головой:
- Ты слишком быстро делаешь выводы. Увидел меня с соленым огурцом и поспешил прикрыть грех? Интересно, что бы ты сделал, если бы я не устроила спектакль? Благословил мой брак с Репниным?
- Глупенькая, как ты можешь говорить такое? - я расстроено заглянул в сердитые глаза Анюты: - Постой, что ты сказала о ребенке?
- То, что ты слышал, - мрачно отрезала она. – Никакого ребенка нет. Я разыграла тебя.
В груди стало холодно, словно в лютую стужу. Последний месяц я всё время думал о маленьком человечке, который свяжет нас навсегда. Представлял, каким он будет. Как мы его назовем. Как станем воспитывать. Я успел полюбить малыша. Он занял место в моем сердце. Сейчас там зияла пустота. Она разрасталась и болела всё сильнее...
Я встал с колен. Аня права. Я чудовище. А у чудовища не может быть ничего общего с таким ангелом, как она.
Проглотив комок в горле, я отчетливо произнес:
- Не надо уходить в монастырь. Обещаю, скоро ты будешь свободна от негодяя, испортившего тебе жизнь.
Аня устало вздохнула:
- Никто не даст нам развода.
- Это моя забота, - криво усмехнулся я. – Постарайся быть счастливой и не поминай меня лихом!
Выходя из спальной, услышал, как жена испуганно окликнула меня по имени, но останавливаться не стал. К чему бередить раны? Аня презирает меня. В таком случае – зачем жить?
Той же ночью уехал в Петербург. Утром подал рапорт о возвращении на Кавказ. Не буду малодушно пускать пулю в лоб. Умру так, чтобы родным не было стыдно вспоминать обо мне. Не пройдет и года, как Аня станет счастливой вдовой. Может, тогда она простит непутевого первого мужа.
23 августа, 1838 года
Разбирал старые бумаги и случайно наткнулся на свой дневник. Перечитал и с легкой грустью вздохнул. Как давно всё это было! Прошло три года, а, кажется, целая вечность - столько разных событий, счастливых и печальных, успело случиться.
Отрадно вспомнить, что, не взирая на свои выкрутасы, я был прощен на другой день после ссоры. Не найдя меня в усадьбе, взволнованная Анечка расспросила слуг и примчалась за мною в столицу. Обнаружив живым своего непутевого мужа, она разрыдалась от счастья и, не в силах вымолвить слова, бросилась меня обнимать. Боясь поверить в своё прощение, я долго не смел прижать к груди заплаканную малышку. Только когда Аня немного успокоилась и со слезами призналась, что думала о самом страшном, я привлек её к себе и утешил поцелуями.
Мы долго сидели в гостиной, говорили о том, как станем жить и давали тысячи обещаний. Многие клятвы удалось сдержать, но часть осталась неисполнима. Не взирая на бесконечную любовь, мы продолжаем ревновать без причины и ссориться по пустякам. Размолвки наши коротки, но бурны. Оба мы изрядные упрямцы и с трудом учимся уступать. Зато как приятно мириться, обнимая друг друга и извиняясь нежными поцелуями.
С каждым годом я всё более убеждаюсь, сколь отрадно владеть душою прекрасной женщины, отдавая взамен всего себя. Порой Анечка кажется мне совсем крошкой, и я с радостью потакаю её капризам и причудам. Но в трудную минуту у меня нет большего друга, чем моя маленькая жена. Сколько раз её преданная любовь поддерживала меня, особенно после смерти отца.
