Кто сказал, что время нельзя остановить? Оно послушно двум дыханиям, внезапно слившимся в одно, и словно маленький котенок ласкается у наших ног, не смея убежать. И нет ни страхов, ни обид, ни той стены, которую мы сами заботливо построили между собой. Глаза Владимира без слов мне повторяют: - Люблю, люблю, люблю тебя… И я им молча возвращаю ответные признания.
Губы горят от поцелуя и просят нового, но мой любимый, считавшийся изрядным волокитой, ведет себя, как растерявшийся юнец. Он смотрит, словно бы не верит и, взяв мою ладонь, её целует бережно и нежно. А я свободною рукой тихонько глажу его по волосам, упавшим на упрямый лоб. Они не жесткие, как мне казалось, а шелковистые и пробегают между пальцев, как родниковая вода. И пахнут той же свежестью. И жадно её вдыхая, я наслаждаюсь мимолетным счастьем, внимая, как барон серьезно, почти сурово признается, что всегда любил меня – всегда - ещё ребенком. И умоляет простить его за прошлые грехи.
С улыбкою киваю. Какой он глупый! Всё давно забыто. Я упиваюсь каждым мигом и не желаю думать о том, что будет после. Любить и быть любимой. Им. Одним. Даже мечтать об этом было страшно. А нынче я очутилась в долгожданной сказке, и сердце умоляет продлить её. Хотя бы на минуту. Но явь диктует свои законы…
Стук протяжной дробью врывается в моё блаженство, и голос благодетеля, впервые показавшийся мне неприятным, рассерженно кричит:
- Владимир! Немедленно открой! Я знаю, что ты здесь!
Хочу вскочить, но руки барона держат крепко, как будто не хотят меня отдать. От страха я едва жива и не могу понять, как можно быть таким спокойным. Что я скажу Иван Иванычу? Как объясню свой тет-а-тет с Владимиром и странный наряд? О господи! Да я совсем раздета! Вот почему Владимир поднял шаль и кутает меня в неё, невозмутимо отвечая, что отворит через минуту.
Взволнованный Иван Иванович не хочет ждать и, чуть не плача, кричит мне:
- Анечка, мой ангел, что с тобою? Отзовись!
Хочу откликнуться, но голос пропал. Беззвучно шевелю губами, пока Владимир, не выпуская меня из рук, идет к дверям и открывает их.
Достаточно представить этот миг, чтоб объяснить, что означают слова «позор и стыд». Сбежавшаяся дворня стоит поодаль и ест меня глазами. Как будто слышу их язвительные мысли. Допрыгалась, фальшивая дворянка! В подоле скоро принесет! Сейчас ей будет!
Кошмар кончается через короткий миг. Владимир, грозно цыкнув, прогоняет толпу зевак, но дело сделано. Bonne renommee vaut mieux que ceinture doree*, но и её я потеряла . Моё бесчестье известно всем. Ноги меня не держат. Почти не слышу, что говорит Иван Иванович. И лишь когда он грозно повторяет, что нынче же лишит наследства сына, я прихожу в себя, стряхнув оцепененье.
Владимир безмолвствует и, кажется, не замечает отца. Он смотрит на меня - внимательно и строго. О господи! Неужто он считает, что я его нарочно зазвала в конюшню, чтобы рассорить навсегда с отцом. Нет! Лучше пережить любой позор, чем эти подозренья. Отринув стыд, спешу сказать, что я сама Владимира позвала. Иван Иванович не верит. Приходится напомнить, что недавно мы читали «Барышню-крестьянку», и я решила поиграть. И заигралась.
Мой благодетель качает головой. L''occasion fait le larron. Владимир всё равно виновен. Он опозорил меня. Но я упрямо повторяю, что всё придумала сама, и что для будущей актрисы честь не важна. К тому же между нами не приключилось ничего серьезного, а слуги пусть болтают что хотят. Иван Иванович мрачнеет и морщится с досадой. Без слов понятно - моё бесстыдство ему противно. Трудно перенесть его печальный взгляд. Обидно, горько, но всего важнее, чтобы Владимир не думал дурно обо мне.
Пусть он не презирает наглую холопку и с нежной грустью вспоминает о нашем поцелуе. Для крепостной и этого довольно. Мы всё равно не будем вместе. Но барон не хочет признавать, что между нами пропасть. Он прерывает мой торопливый монолог и говорит отцу, что всё уже случилось и нас немедля надо обвенчать.
Нет, только не такая жертва! Я не смогу её принять! Губы упрямо повторяют «нет», а сердце поёт от радости. Владимир любит и готов на всё, чтобы остаться со мной. Пускай теперь секут, пусть продают куда угодно. Я счастлива - счастливей не бывает.
Но муки, которые я столь красиво успела вообразить, мне не грозят. Жизнь – не роман. Иван Иванович не кровожадный злодей из Шиллеровской драмы. Он усмехается, махнув рукой, и заявляет, что мы с Владимиром друг друга стоим и будет верно нас побыстрее обвенчать.
День не постный, и скоро мы пред алтарём. Чудо случилось. Я отвечаю «да» и становлюсь женой недавнего мучителя, а он сияет, словно обнаружил драгоценный клад. Дальнейшее стыдливо умолчу, заметив, что поцелуи всего лишь нежная прелюдия любви, которую не властны описать слова. А лучшие романы не могут передать крупицы счастья, которое нам дарит каждый миг с любимым…
Так счастливо закончилась моя попытка перенести французский романтизм на русские просторы. Первенца мой любящий супруг хотел назвать Жюльеном, но перепуганный священник отговорил его, и мальчика крестили Евгением, что не мешает Владимиру на каждой годовщине свадьбы поднять свой первый тост за Фредерика Стендаля и за его роман, решивший наши судьбы.
КОНЕЦ
--------------------------------------------------
* Добрая слава лучше богатства (франц).
** Было бы болото, а черти найдутся (франц).
