Легкий летний ветерок колыхнул прозрачный балдахин над двумя детскими кроватками, стоящими у окна. Пестрая синица порхнула следом, но уткнулась в кружевную преграду и, обижено чирикнув, вернулась на ветку. Комнату опять окутала уютная тишина, ласковая и нежная, какая бывает только в детской, когда малыши спят. Но недолгий шум уже успел нарушить привычный покой. Темноволосый малыш в правой кроватке глубоко вздохнул, открыл серьезные серые глаза и внимательно посмотрел на незнакомку, усевшуюся на ветке. Завороженная его блестящим взглядом птичка вытянула шею, собираясь подлететь поближе, но тут вторая кроха сладко причмокнула во сне, и пугливая синичка была такова. Малыш недовольно агукнул. Его соседка шевельнулась и медленно открыла сонные глазки цвета мёда.
- Наденька, Егорушка! Проснулись, зайчики мои, - улыбнулась склонившаяся над кроватками Анна. - Сейчас мы вас покормим и отнесем в сад. В такую погоду грех сидеть дома...

Уже две недели, как Корфы, покинувшие пыльный Петербург, наслаждались тишиной и свежестью деревенской усадьбы. До столицы было верст десять, но Владимир, не желавший ночевать в опустевшем городском доме, каждый день приезжал со службы в имение. В будни он вставал на рассвете и, стараясь не будить Анну, на цыпочках покидал спальную. Впрочем, заботливому супругу редко удавалось обмануть чуткий сон жены, и утренний чай они пили вдвоем, радуясь недолгим минутам наедине и частенько забывая о завтраке ради долгих поцелуев.

Казалось, все бури, бушевавшие над домом Корфов, остались в прошлом, и впереди только счастливые дни. Лишь одно тяготило Анну – Лиза до сих пор не знала о злосчастной ошибке своего мужа. Следовало открыть ей правду. На днях навещавшая Корфов Соня сказала, что собралась с духом и готова повиниться перед Лизаветой. Анна одобрила намерения сестры, но, жалея и без того измученную разлукой с дочерью Соню, решила первая объясниться с вспыльчивой Лизой. Кто знает, как примет новость княгиня Репнина? Пусть у неё будет время успокоиться и простить младшую сестру за невольный грех.

Вчера Анна целый день сочиняла письмо, в котором просила у Лизы о встрече. Надежды на быстрый ответ не было, но едва слуги помогли баронессе вынести детей в сад, за воротами усадьбы зазвенели бубенчики, и раздался стук копыт. Удивленно гадая, кто бы это мог быть, Анна поручила малышей заботам нянюшки и поспешила к нежданным гостям.

Княгиня Репнина порывисто шагнула из кареты и крепко обняла подбежавшую сестру:
- Кто старое помянет, тому глаз вон! Я получила твоё письмо и решила не откладывать нашу встречу.
Запыхавшаяся Анна с облегчением улыбнулась:
- Лиза, как я рада, что ты приехала! Нам надо о многом поговорить. Идем скорее в дом.
Княгиня кивнула:
- Сейчас, но сначала посмотри на мою Любочку.
Анна повернулась и увидела, как из кареты неторопливо выходит дородная бонна с румяной малышкой на руках.
- Моя племянница?
- Она самая! Любовь Михайловна Репнина!
Малышка качнула пушистой, словно одуванчик головкой и, широко улыбнувшись, показала первый и пока единственный зуб.
Анна с искренним восхищением выдохнула:
- Какая красавица!
Лиза гордо кивнула.
- И шустрая. Растет не по дням, а по часам.
Анна рассмеялась: - Вся в маму! Пойдем, познакомим Любочку с моими малышами.

Лиза насторожено оглядела задремавшую Наденьку, перевела взгляд на широко раскрывшего глаза Егорушку и облегченно вздохнула. Не было сомнений, темноволосый малыш - сын Владимира. Те же упрямые брови и властные серые глаза, при воспоминании о которых у Лизы до сих пор замирало сердце. - Как бы моя хохотушка не влюбилась в Аниного сорванца, - внезапно подумала княгиня и усмехнулась своей поспешности. Тревожиться о сердечных делах дочери слишком рано. Зато о своих волнениях можно забыть. Лиза от всей души похвалила очаровательных малышей и, оставив дочку в саду с бонной, пошла за Анной в дом. Занятые мыслями о предстоящем разговоре, ни хозяйка, ни гостья не заметили темной тени, промелькнувшей у ворот и поспешно укрывшейся за высоким забором.

Лиза собиралась простить согрешившую сестру и навсегда забыть о ссоре, но беседа вышла совсем иной. Анна усадила гостью в кресло и, стараясь щадить её чувства, коротко поведала правду об ошибке, приключившейся год назад. К середине рассказа Лиза сидела бледная, словно полотно. Она даже помыслить не могла, что крошка Соня провела ночь с её мужем. Услышав о родившейся малышке, Лиза зябко поежилась и, внезапно догадавшись, спросила: - Надя дочь Михаила? – Анна кивнула: - Все считают Наденьку нашей с Владимиром дочкой. Думаю, лучше ничего не менять. Пусть девочка растет вместе с Егорушкой.

Лиза нахмурилась: - Аня, я благодарна тебе за заботы и всей душой жалею, что доставила вам с Владимиром столько переживаний и хлопот, но Надя должна переехать к нам. Девочка не сирота. У неё есть родной отец, который о ней позаботится.
Анна взяла сестру за руку: - Лизонька, я уважаю твоё благородство, но прежде надо поговорить с Соней.
Лиза упрямо мотнула головой: - Мы обе Сонины сестры, - княгиня едва удержалась, чтобы не добавить, что у них с Соней не только общий отец, но и мать, но вовремя осеклась, сообразив, что обидит Анну. – Да, мы с Соней сестры, - повторила она. – Какая разница, у какой сестры будет жить её дочь.
Баронесса вздохнула и принялась объяснять, что Соне будет нелегко приезжать к дочке и каждый раз встречаться с Михаилом, но Лиза не желала слушать и упрямо стояла на своем. Видя, что уговоры напрасны, Анна решила отложить тяжелый разговор и предложила отобедать. Лиза на секунду задумалась, потом кивнула и отвечала, что выйдет в сад, пока Анна даёт распоряжения слугам.

Сколько раз потом баронесса кляла себя, что не прислушалась к недоброму предчувствию и не приглядела за огорченной сестрой. Но былого не воротить. Пока Анна договаривалась с Варварой о любимых Лизиных блюдах, княгиня вышла в сад и склонилась над Наденькой, распахнувшей медовые глазки.
Любочка была тут же под присмотром дворовой девки.
- Где бонна? - недовольно осведомилась Лиза.
- Пошла попить воды, - торопливо отвечала нянька.
Как некстати, - пронеслось в мыслях княгини. Самое время забрать обеих девочек и уехать домой. Анна и Соня посердятся, а потом поймут, что Мишина дочка должна расти рядом с отцом.
- Когда же придет немецкая бездельница?! – Лиза нетерпеливо вздохнула, взяла на руки обеих девочек и, велев нянькам никуда не ходить, отправилась за кучером.

К досаде Лизы, лошадей уже распрягли. Испуганный сердитым видом хозяйки Филимон, запинаясь, доложил, что через десять минут карета будет готова. Лиза нахмурилась. Сейчас придет Анна, и конец всем планам! Что делать? Княгиня прижала к груди расхныкавшихся малышек и приняла решение. Надо дойти до деревни и там подождать карету. Главное, чтобы кучер никому не говорил, куда едет.
- Филимон, знаешь трактир в деревне? – обратилась Лиза к виновато переминавшемуся с ноги на ногу детине.
- Как не знать, - ухмыльнулся Филимон.
- Запрягай лошадей и приезжай туда. Я буду в трактире. Смотри, никому не проговорись.
- Будет исполнено, барыня, - кивнул посерьёзневший кучер, с удивлением глядя, как княгиня, держа на руках двух плачущих малышек, торопливо шагает прочь от усадьбы.
Вслед барыне метнулась темная фигура, но спешащий исполнить приказ Филимон уже не видел ничего, кроме упряжи и недовольно фыркающих лошадей.

Продолжение