Пока обезумевшая от мрачных предчувствий Анна металась по дому, разыскивая мужа, он уже добрался до назначенного места и теперь неподвижно стоял в центре просторной лесной поляны, ожидая соперника. От моросящего дождя сюртук и волосы Владимира намокли, став почти черными, влажная челка упала на лоб, закрывая глаза, но он, погруженный в невеселые мысли, не замечал ничего. По вполне понятной причине барон вспоминал прошлогоднюю дуэль, когда Аня, смешно спотыкаясь и проваливаясь в глубокий снег, всё же добралась ненавистного хозяина и заставила опустить пистолет, нацеленный в сердце соперника. За кого она волновалась тогда, кого любила? Ночью перед дуэлью красавица призналась, что переживает за них обоих, но Владимир с трудом представлял, чтобы она приставила дуло к груди Репнина. Впрочем, мягкосердечный Мишель не давал повода для угроз. Он предпочел рискнуть жизнью, но не убивать друга. Глупое и ненужное благородство! Владимир усмехнулся и, посерьезнев, вздохнул. Когда-то в детстве именно добрый нрав Репнина тронул ядовитого и задиристого Корфа. Миша подарил барону тепло и заботу, которых тот был лишен со дня смерти матери. Миша поддерживал его в трудные минуты и не давал озлобиться на весь мир. Их связывало слишком многое, но сегодня не место сентиментальным воспоминаниям. Прошедшая ночь навсегда разрушила верную дружбу. Корф резким движением откинул со лба мокрую челку и, повернувшись к опушке леса, с мрачным удовлетворением обнаружил хмурого и сосредоточенного Репнина, подъезжающего к усыпанной листвой поляне.
Спрыгнув с коня, Михаил решительно направился к неподвижному, словно изваяние другу и, не обращая внимания на его отнюдь не приветливый вид, твердо произнес.
- Владимир, нам надо поговорить!
Барон неприязненно поморщился:
– Нам не о чем говорить. Ты ненавидишь меня, я – тебя. Вывод логичен и прост - один из нас должен умереть. Стреляться будем без секундантов: каждый напишет прощальное письмо с просьбой не винить никого в своей смерти, и у оставшегося в живых не будет лишних проблем. Надеюсь, сей вариант удовлетворит твоё благоразумие?
Князь отрицательно покачал головой, чувствуя, как от мрачной решимости Корфа по спине побежал холодок:
- Володя, я был не в себе, когда писал ответ на вызов. Случилась нелепая ошибка, и я решил, что Лиза ждет твоего ребенка. Представь, каково мне было. Конечно, я ревновал свою жену.
- И поэтому решил соблазнить мою? - с угрозой то ли спросил, то ли подытожил Корф.
- Нет, всё было не так! Я был уверен, что обнимаю Лизу! - с горячностью возразил Михаил и, на миг замявшись, виновато продолжил. – Последний месяц я не находил себе места от ревности, с утра уезжал из дома и бродил по кабакам и борделям. Вчера все повторилось. Я опять вернулся поздно и вдруг почувствовал, что больше не могу без жены. Было за полночь, когда я ввалился в Лизину комнату. Она спала, я даже не разбудил её… Клянусь, я и подумать не мог, что это Аня!
- Хочешь уверить меня, что принял Анну за Лизавету? – стиснув зубы от ненависти, процедил барон.
- Да, - опустил голову князь.
Владимир посмотрел на поникшего Репнина и каким-то седьмым чувством понял: этот растяпа не врет. Он действительно способен спутать двух совсем разных женщин. Черт возьми, да достаточно один раз прикоснуться, чтобы отличить Аню от Лизы! Как можно быть таким идиотом?! Раздумья Владимира слишком ясно отразились на его красивом лице, и наблюдавший за рассерженным другом князь быстро догадался: барон по-хозяйски сравнивает двух женщин, безумно любивших его, одна сейчас, другая прежде. От этой мысли кровь снова закипела в жилах Репнина, заставляя забыть все благие намерения. Он задиристо приосанился и язвительно выпалил молчащему другу.
- Твои взгляды на семью были весьма либеральны, пока это не коснулось лично тебя. Да, я был с Анной, но мы ни в чем не виноваты. Произошла страшная, нелепая ошибка. Думаешь, мне неизвестно, как это больно? Когда узнал про твою ночь с Лизой, чуть с ума не сошел, - князь запнулся и уже более спокойно продолжил: - Можешь убить меня, но помни - Аня ни в чем не виновата. Боюсь даже подумать, что ты можешь с ней сотворить! Ты же ненормальный!
Корф покачнулся, борясь с желанием броситься и поколотить ненавистного соперника, но желание поскорее довести до конца задуманную месть взяло верх, и барон презрительно отчеканил:
- Хватит болтать, как баба. К барьеру! Я – зачинщик, значит, ты стреляешь первым.
Напоминание о дуэли отрезвило Репнина. Он глубоко вздохнул и, придя в себя после короткой вспышки яростного гнева, с тоскливым отчаянием понял: последняя тирада свела на нет все уговоры и разъяснения. Теперь Корф не успокоится, пока не засвистят пули. Вот он стоит бледный, с горящими ненавистью глазами, такой знакомый и до боли родной, несмотря на все обиды и размолвки. Сколько они пережили вместе, сколько лет барон был Михаилу больше, чем брат! Почему судьба снова безжалостно столкнула их лоб в лоб, не давая иного выхода, кроме убийства. Конечно, князь не самый меткий стрелок, но начинает он. Может, попробовать повредить противнику руку? Корф неплохо стреляет левой, хотя не так метко, как правой. Будет шанс выжить. Михаил прицелился, но окаменевший от волнения палец отказывался нажимать на курок. Словно в слезливых романах перед глазами князя пролетала вся жизнь, с её маленькими радостями и огорчениями, сладкими признаниями и горьким обманом, короткими встречами и долгой разлукой, и всюду с Михаилом был он, барон Корф, самоуверенный, наглый и надменный для всех, кроме лучшего друга. Князь вздохнул и опустил пистолет. Обманчиво равнодушный взгляд Владимира напомнил далекое детство и темноволосого мальчика, с таким же беспечным видом принявшего на себя вину испуганного юнкера Репнина. Вечером того бесконечного дня, терзаясь своим малодушием, Михаил поклялся, что когда-нибудь наступит время, и он умрет за друга, вернув ему сторицей былой долг. Пришла пора исполнить обещание. Князь резко поднял руку вверх и, лишая себя возможности передумать, торопливо выстрелил по ветвям высокого клена. Оглушительное эхо пустой угрозой прогремело во влажном осеннем воздухе. Барон нехорошо усмехнулся и ленивым движением стряхнул с волос рыжий листок, сорванный с ветки шальной пулей: - Репнин, ты неоригинален.
Михаил с трудом унял дурацкую дрожь, против воли охватившую напряженное тело, и заносчиво вскинул голову: - Повторяешься, Корф. Я уже говорил, что не стремлюсь быть оригинальным ни в поступках, ни в чувствах. Стреляй да поскорее, у меня много дел.
Владимир устало посмотрел на распетушившегося Репнина. Снова доброхот Мишка подарил ему жизнь. И снова зря. В конце концов, неважно, что там напутал этот растяпа. Главное, Аня даже не заметила подмены. И это после всех их бессонных ночей, страстных до боли и нежных до безумия. Господи, каким терпеливым был он с ней. С каким трудом обуздывал безумные порывы, стараясь дарить наслаждение любимой. Он, никогда не отличавшийся сдержанностью, контролировал каждое своё движение и словно мальчишка трепетал от сладких стонов красавицы, навсегда похитившей его сердце. Кого она представляла, томно смыкая глаза? Кому шептала тихое «люблю»? Неужели говорило только обольстительное тело Анны, а её загадочная душа, которой барон так долго мечтал завладеть, молчала. Неужели все страдания были напрасны, и они остались чужими, как и в те далекие времена, когда он издали любовался своей крепостной, не решаясь открыться в чувствах. В таком случае, зачем жить? Зачем существование, пустое и никчемное, если он так и не сумел разбудить в Анне любовь, зажечь в ней огонь, долгие годы терзающий его сердце. Сколько можно терпеть эту муку, словно нищий выпрашивая крохи любви? Не лучше ли покончить со всем разом.
Сделав невеселый вывод, барон оборотился к сопернику и хищно прищурился. Может напоследок подстрелить Репнина? Будет не так одиноко отправляться на тот свет. Неторопливо прицелившись, Корф внимательно посмотрел на переминающегося с ноги на ногу князя и внезапно осознал новость, упущенную в пылу ссоры. У семейства Репниных грядет прибавление.
- Ты что, готовишься стать отцом? - небрежно осведомился барон и ощутил прилив острой зависти к чужому счастью, когда стоящий под дулом пистолета князь расплылся в широкой улыбке, горделиво сообщая: - Да, я жду ребенка.
Несмотря на мрачность ситуации, Корф хмыкнул и вдруг почувствовал, что ненависть к разрушившему его счастье растяпе исчезла, испарилась без следа, осталась только боль, которую не вылечит чужая смерть. Опустив пистолет, недавний дуэлянт снисходительно переспросил:
- Ждешь ребенка? – и язвительно добавил: - Тогда уезжай, я с беременными не стреляюсь.
Насмешка не смутила Репнина. Он радостно бросился к Корфу, намереваясь по своей восторженной привычке сжать друга в объятиях, но наткнулся на ледяной взгляд серых глаз и замер у невидимой черты, разразившись пылкой тирадой: - Володя, я понимаю, тебе не до моих извинений, но знай, если бы я мог изменить вчерашнюю ночь ценой собственной жизни, то сделал бы это!
Барон равнодушно кивнул в ответ: - Верю, а теперь отправляйся домой, оставь меня одного.
Репнин замялся, не решаясь покинуть друга, но Корф, заметив его сомнения, холодно уверил: - Ничего со мной не случится, - и, глядя вслед князю, неохотно покидающему поляну, негромко подтвердил: - Что может случиться с тем, чья жизнь кончена.

ПРОДОЛЖЕНИЕ