Вечерело. Припорошенные январским снегом ели сонно дремали за окном. В камине негромко потрескивал огонь, бросая причудливые тени на гладкую лысину князя Долгорукого, хмуро склонившегося над шахматной доской. Сидящий напротив барон Корф беспечно откинулся в кресле и весело поглаживал себя по рыжей бородке, всем видом показывая, что победа не за горами. К сожалению, никто, кроме раздосадованного князя, не мог оценить тщательно продуманный гамбит. Три юные барышни, уютно устроившиеся на широком диване у стены, меланхолично листали альбом со стихами и не обращали внимания на шахматистов.
- Мат! – констатировал барон Корф, передвигая черного коня, и, поднявшись из кресла, с довольной улыбкой подошел к воспитаннице и её подругам.
- Что загрустили, красавицы?
Старшая из сестер Долгоруких недовольно поморщила хорошенький носик.
- Праздники прошли, и Рождество, и Новый год. До весны далеко. Поневоле заскучаешь.
Барон энергично взмахнул рукой, едва не свалив с подноса графин с любимым бренди:
- Кто сказал, что праздники прошли! Скоро 14 февраля. В Европе будут отмечать Валентинов день. Почему бы нам не повеселиться? Поставим в домашнем театре пьесу о любви и сами сыграем все роли. Завтра приедет Володя с друзьями. Попросим их помочь. А Соня нарисует декорации. Славно я придумал?
Оживившиеся барышни радостно закивали в ответ и, забыв о скуке, стали обсуждать, какую пьесу ставить. Хорошенько обдумав, отринули легкомысленную «Ночь ошибок» и излишне поучительную «Фуэнте Овехуна», остановившись на «Ромео и Джульетте», вечной трагедии Шекспира.
С ролями вышла заминка. Непоседливая Лизавета пробежала глазами список действующих лиц и недовольно надула щёки.
- Не хочу ни одну героиню. Они тоскливые, просто жуть!
- Можно взять героя, - предложил Иван Иванович: - Например, Меркуцио. Вот уж точно веселый персонаж.
Лиза мечтательно вздохнула:
- Меркуцио – лучший друг Ромео. А кто сыграет главного героя?
- Обсудим завтра, когда приедет Владимир, - кивнул Иван Иванович. – А Джульетту доверим Аннушке. Будущей актрисе пора играть большие роли.
Старый барон не сомневался, что сын поддержит его начинание и возьмется за роль Ромео, но приехавший на следующее утро Владимир отказался наотрез.
Нет, папенька, - нарочито зевая, ответил он. – Посмотреть пьеску могу, а фиглярничать – увольте. Назначьте в Ромео кого-нибудь из крепостных, Никитку или Григория. А я в театре предпочитаю отдыхать - в партере.
Старый барон помрачнел, радуясь, что юная воспитанница не успела спуститься в гостиную и не слышит оскорбительный ответ. Неловкую паузу сгладил приехавший с Владимиром князь Репнин. Он добродушно улыбнулся и сказал, что с детства обожает театр и будет счастлив сыграть Ромео.
- Особенно в паре с Вашей талантливой воспитанницей.
Стоило похвалить Анну, как Иван Иванович растаял от удовольствия и без колебаний доверил главную роль отзывчивому князю. Молодой барон недовольно нахмурил брови и хотел возразить, но было поздно. Второй гость, князь Муранов, уже просился на роль Париса.
Редко покидавший родной уезд Иван Иванович не узнал приехавшего инкогнито наследника престола и одобрительно похлопал его по плечу. Дела налаживались. Заглянувшая на чашку чая княгиня Долгорукая онемела, увидев мнимого Муранова, а обретя дар речи, сразу взяла себе синьору Капулетти, записав в спектакль всех домашних. Недовольному Андрюше пришлось сменить любимый халат на средневековый костюм Бенволио. Петр Михайлович преобразился в сеньора Капулетти и принялся читать нотации непослушной Джульетте. К вечеру слух о князе Муранове разлетелся по двугорскому уезду и все роли разобрали местные дворяне. Пронырливый Андрей Платонович Забалуев успел отхватить преподобного Лоренцо и, облачившись в католическую сутану, вертелся возле мнимого князя, перечисляя свои заслуги.
Но лучше всего шли дела у новоявленного Ромео. Не на шутку увлекшийся воспитанницей барона Михаил блаженствовал, сотни раз на дню признаваясь ей в любви на сцене. Свободное время парочка проводила вместе, уединяясь и репетируя до поздней ночи. Войдя в роли, Анна и Михаил играли со всем пылом первой страсти, всё больше раздражая молодого барона.
Наконец, он не выдержал и, придя к отцу, мрачно сообщил, что передумал и сам сыграет веронского влюбленного. Но Иван Иванович был неумолим.
- Я обещал роль Мише и не вижу причин отказывать. В паре с Анной князь смотрится великолепно, - старый барон умильно вздохнул, не замечая, как сын сердито скрипит зубами. – Лучше, Володенька, возьми себе Тибальда. Яркий персонаж, героический. И Джульетте приходится братом. При слове «брат» молодого барона передернуло, но делать было нечего. Приходилось брать, что дают. Владимир махнул рукой на принципы и решил участвовать в спектакле, чтобы быть поближе к своей Джульетте и внимательно приглядывать за ней.
Но неприятности лишь начинались. Терзаясь ревностью, барон забыл, что впереди дуэль с Ромео и, лишь очутившись лицом к лицу с противником, сообразил, что безжалостный Шекспир заранее предрек позорный проигрыш Тибальду. Но разве мог Владимир сдаться? Напрасно князь Репнин пытался одолеть упрямого соперника. Тибальд не думал умирать. Ловко фехтуя, он выбил шпагу из рук Ромео и со злорадной ухмылкой приставил остриё к его груди.
Наблюдавший за поединком Иван Иванович недовольно замахал рукой.
- Володя, что ты делаешь! Немедленно исправься и играй, как положено по роли.
Молодой барон усмехнулся:
- Пусть Ромео побеждает в честном поединке. А если не хватает сил - поменяемся ролями.
Уставший от выходок непослушного отпрыска Иван Иванович задохнулся от возмущения.
- Что ты себе позволяешь! Немедля извинись или... ты мне не сын!
Старый барон редко выходил из себя, но разозлившись, становился безжалостен и упрям. Услышав отказ извиняться, он перечислил Владимиру его былые прегрешения, вспомнил о богатом наследстве и обещал переписать завещание. Даже, когда молодой барон побледнел, словно мел, и медленно ушел к себе, старик не успокоился и, топая ногами, в гневе смахнул со стола графин с любимым бренди.
Испуганная ссорой Сонечка чуть не свалилась в обморок. Михаил растеряно застыл, не зная, как помочь беде. Марья Алексеевна и Забалуев злорадно переглядывались, наслаждаясь скандалом в благородном семействе. Лизонька и цесаревич хмурились, вспоминая собственных папаш. И никто не заметил, как расстроенная и побледневшая не меньше молодого барона Анна тихо последовала за ним.
Она нашла Владимира в спальной. В другое время благонравная воспитанница Ивана Ивановича не посмела бы зайти в столь интимное место, но молодой офицер был так потерян и не похож на себя, что все приличия разом вылетели из её головы. Поколебавшись не более секунды, Анна храбро шагнула через порог.
Владимир сидел, опустив лицо в ладони, и не замечал ничего. Мягкий ковер сгладил звук легких девичьих шагов, и барон невольно вздрогнул, когда маленькая ладошка ласково коснулась его щеки. Широко открыв глаза, он неверяще выдохнул: - Ты?! – и гордо насупившись, добавил: - Уходите, я не нуждаюсь в Вашей жалости.
Но Анна, успевшая разглядеть, как плохо упрямцу, молча покачала головой. Робея от собственной смелости, она осторожно погладила барона по растрепавшимся волосам и замерла, когда гордец обхватил её дрожащими руками, притянул к себе и уткнулся лицом в шнуровку на талии своей утешительницы. Несколько раз его плечи вздрогнули, и Анна крепко, изо всех сил обняла их. Ей хотелось вобрать в себя всю боль и обиду Владимира. И думая лишь о нем, она не заметила Михаила, растерянно застывшего в распахнутых дверях.
Князю понадобилась вся его воля, чтобы сдержать обиженный вскрик и тихо шагнуть назад. Он наивно полагал, что прелестная Анна отвечает ему взаимностью, а между тем она была с Владимиром, и их сплетенные тела смотрелись так привычно и уютно, что не было сомнений: обманщики обнялись не в первый раз.
Гнев плохой советчик. Князь разыскал Ивана Ивановича и отказался от роли Ромео, заявив, что сегодня же съезжает из дома Корфов. Старый барон и без того убитый ссорой с сыном, не нашелся, что сказать, и лишь печально кивнул в ответ. Но огорчения недолго терзали его.
В кабинет вошел сияющий Владимир и, признавшись, что был неправ, извинился перед отцом. Добрейшему Ивану Ивановичу хватило половины фразы, чтобы забыть былую ссору. Он отвернулся, незаметно смахивая слезу, и подтвердил, что ни капли не сердится на сына.
- Кстати, твой друг отказался от Ромео. Вы уж разберитесь, кто кого собрался играть. А с меня сегодня хватит встрясок, - и повеселевший старик неторопливо наполнил бокал любимым бренди.
На другой день, наблюдая за новым Ромео, Андрей Платонович одобрительно заметил Марье Алексеевне: - Сразу видно, Владимир – большой знаток по дамской части. Первый раз репетирует, а словно год в признаниях упражнялся. Джульетта так и тает рядом с ним. Хорош!
Скрепя сердцем, княгиня согласилась. Она недолюбливала молодого Корфа, но была довольна, что после скандала князь Репнин переехал в усадьбу Долгоруких и стал ухаживать за Лизой, забывшей о беспутном женихе. Новое чувство так окрылило серьезного Михаила, что когда за день до премьеры Варвара охрипла, он великодушно предложил свои услуги и сразил двугорскую публику, исполняя роль лукавой кормилицы. Не меньшей пикантности добавила Лизавета в костюме Меркуцио. Но больше всех радовалась Марья Алексеевна, узрев, как обнимавшиеся на сцене кормилица и Меркуцио продолжают целоваться за кулисами.
Нежничали не одни они. Пока публика рыдала над веронскими влюбленными, Ромео и Джульетта перешептывались, лежа на сцене.
- Анна, будьте моей женой! – молил мертвый Ромео, всё крепче прижимая Джульетту к груди.
- Владимир, - с ласковым упреком отвечала она, - Неужели нельзя подождать до конца спектакля.
- Ни за что, - подтверждал упрямец. – Если я сейчас не услышу «да», то умру, как несчастный Ромео. Неужели Ваше сердечко не сжалится надо мной?
И растроганная Джульетта нежно кивнула ему в ответ.
После Валентинова дня в уезде сыграли две свадьбы. Могла быть и третья. Увлекшийся Сонечкой цесаревич собирался просить её руки, но не вовремя приехавший император разрушил планы легкомысленного сына, и Марья Алексеевна не узнала, какой чести едва не удостоилось семейство Долгоруких. Покидая гостеприимную усадьбу Корфов, Александр с тоской увидел, как ничуть не опечаленная Сонечка кокетничает с дюжим конюхом Никитой, и мрачно подумал, что все барышни обманщицы, привыкшие разбивать нежные мужские сердца.
Но о спектакле цесаревич сохранил приятное воспоминание и, вернувшись во дворец, решил поставить «Двенадцатую ночь», властной рукой забрав себе герцога Орсино и назначив Виолой хорошенькую княжну Репнину. Наряженная в мужской костюм Натали недовольно хмурилась, а Александр наслаждался, разглядывая её стройные ножки. Но и здесь цесаревичу не повезло. Княжной любовался не он один. Скоро Натали примерила наряд невесты, а помрачневший Александр взялся за комедии Фонвизина, решив, что с заморским Шекспиром ему не везет.
Репнины и Корфы думали иначе и каждый год в день Влюбленных с большим успехом играли в домашнем театре пьесы великого англичанина.
Конец
