Михаил недовольно посмотрел на друга. С такой раной надо неделю лежать в больнице, но разве удержишь этого упрямца. Хорошо хоть остался на ночь, и с утра температура нормальная.
- Что, Михаил Саныч, отпустишь меня или придется убегать в окно? – прервал его мысли насмешливый голос приятеля.
- Володя, скажи честно, сегодняшний суд никак не обойдется без тебя?
- Как видишь, нет. Слишком всё серьезно.
Репнин нахмурился: - Уж вижу. Давненько тебя не приходилось штопать.
- Я даже соскучился, - подмигнул Корф. – Ну что, отдашь мне одежду? Вчера твоя милая медсестричка утащила её в неизвестном направлении.
- И правильно сделала. Иначе бы только тебя и видели, - вздохнул Репнин.
Корф посерьезнел: - Миш, не тяни. Мне ещё надо домой заехать - переодеться перед заседанием. В том, что осталось от теперешнего костюма, только милостыню по вагонам собирать.
- Надеюсь, Никита тебя встретит?
- Доеду на служебной. Никита с Анной. Мне так спокойнее.

Несмотря на пробки, Владимир успел заскочить домой, навести глянец на внешний вид, подпорченный вчерашним нападением, и, как ни в чём не бывало, явиться к началу заседания. Собранных материалов схватило с лихвой, чтобы сфабрикованное дело развалилось, и подзащитного освободили прямо в зале суда. Выслушав слова благодарности, адвокат улыбнулся и только сейчас почувствовал, как сильно устал. Ранение и бессонная ночь над добытыми документами не прошли даром. Скорее домой, к Анне. Кажется, её расстроило его вчерашнее отсутствие. Или нет? С Анной он не уверен ни в чем, кроме одного. - Она нужна ему. Нужна, как этот осенний воздух, влажной прохладой ласкающий усталые глаза. Что придумать, чтобы жена отказалась от развода? Если бы он знал, почему она сказала «да» в ответ на его предложение руки и сердца?

Боясь спугнуть хрупкое равновесие, установившееся между ними, Владимир до сих пор не решился на серьёзный разговор. Он терпеливо ждал, пока его жестокая выходка хоть немного изгладится из памяти Анны. Время лечит раны. Прошлой ночью, когда заплаканная жена доверчиво заснула в его объятиях, у Владимира впервые после свадьбы появилась пусть слабая, но надежда сохранить своё хрупкое счастье. Интересно, много у Анны сегодня занятий? Может, украсть её с лекций? Где Никита?

Шофер сразу взял трубку и похоронным голосом доложил, что всё нормально. Владимир усмехнулся. Никита дуется. Парень уверен, что все несчастья происходят по причине его отсутствия. Вчера, узнав о ранении, преданный шофер хотел примчаться в больницу, упрямо настаивая, что в охраняемом поселке супруге хозяина ничего не грозит. Пришлось на него прикрикнуть. Слава богу, после сегодняшнего суда о неприятностях можно забыть. Хотя бы на время. Владимир улыбнулся. Ещё минута, и он подъедет к институту. Надо узнать, где припаркован Никита.
Услышав вопрос, шофер запнулся: - Владимир Иванович, мы не в институте. Ваша жена у бабушки в больнице. Марфе Петровне сделали операцию. Как я понял, удачно. Почему Вам сразу не сказал? Так Вы про бабушку не спрашивали, а с Анной Петровной всё в порядке.
Владимир сердито скрипнул зубами. Что Никита себе позволяет? Ведет себя, как старая нянька. Пусть не врёт, что забыл про операцию. Ясен пень, специально промолчал. Думал, что бережет хозяина, и лишил его возможности позаботиться о любимой женщине. Бедная Анечка наверняка места себе не находит. Надо скорее увидеть её. В такую минуту нельзя оставаться одной.

Как назло, мерседес еле полз по забитым машинами московским улицам. В километре от больницы пробка встала, как вкопанная. Не в силах томиться в ожидании, Владимир махнул рукой водителю и, выйдя из автомобиля, торопливо зашагал к входу. Перед глазами стояла Анна, заплаканная и брошенная всеми. Неудивительно, что тихие всхлипы, долетевшие из-за решетчатого забора, показались до боли знакомы. Так нежно и беззащитно мог звучать лишь её голосок. Владимир приник к железной ограде, пытаясь разглядеть родную фигурку сквозь багрово-красную листву. Но живая изгородь из боярышника и барбариса надежно закрывала больничный двор. Влажный воздух окутывала предвечерняя тишина. Только вдалеке громко мяукала обиженная кошка. И вдруг совсем рядом раздался приятный бас: - Анечка, не плачь. Ты больше всех поддержала бабушку. Стоило Марфе Петровне узнать, что ты выходишь замуж, и она перестала бояться операции. Знаешь, как бабушка светится, рассказывая о твоей свадьбе. Кстати, я ещё тебя не поздравил.

Желая поскорее разобраться с басовитым незнакомцем, Владимир одним движением перемахнул через забор. Левое плечо резануло болью – хорошо, что Мишка ничего не видит. Губы сжались, сдерживая стон. Колючая ветка боярышника противно царапнула по щеке, и перед глазами предстала Анна, плачущая на плече долговязого бородача в белоснежном халате.
- Можете и меня поздравить, - отчетливо произнес Владимир, смерив мрачным взглядом растерявшегося врача.
Анна медленно повернулась. В её по-детски припухших милых глазах сверкнула недоверчивая радость. Но стоило Владимиру угрожающе шагнуть вперед, как они заледенели, останавливая ревнивца.

- Илья Семенович, это мой муж, - натянуто улыбнулась Анна, всем своим видом показывая, что не допустит скандала.
Доктору хватило намека. Вспомнив народную мудрость, что милые бранятся, только тешатся, он сослался на дела и быстро ретировался от влюбленной парочки.
- Что ты вытворяешь? - рассерженной кошкой налетела на мужа Анна. - Илья Семенович делал бабушке операцию!
- И поэтому ты повисла у него на шее?
- Он меня утешал!
- Вот как? – Владимир мрачно усмехнулся. - Значит, я помешал? Как жаль, что ушел такой приятный утешитель! Что ещё вы не успели сделать? – слова хлестали безжалостно и грубо. Ревнивец запнулся. Не таким должен стать их прощальный разговор, но что делать, если боль потери не дает дышать. Всё кончено, и только он виноват в собственном несчастье. Секрет оказался прост. Анна вышла замуж ради бабушки. Именно поэтому она согласилась отложить на месяц неизбежный развод. Операция прошла удачно, и теперь ненужного мужа бросят, подыскав достойную замену. Вроде пронырливого докторишки. Ревность острым лезвием резанула ребра, заставляя ядовито выплюнуть: - Может, мне позвать обратно твоего хирурга?
Красавица задрожала от обиды:
- Не смей оскорблять меня, лицемер! Ты... Ты всю ночь болтался неизвестно где... Думаешь, я не слышала, как твоя нахальная девица предлагала тебе раздеться? – Анна замерла, тяжело дыша. Она не ожидала, что опустится до брани, но ревность, весь день терзавшая сердце, ударила в голову, сметая все преграды.
Гневная отповедь попала в цель. Владимир замолчал, со странной улыбкой разглядывая рассерженную жену. Красавица надменно прищурилась:
- Что, нечего сказать в своё оправдание?
Владимир мягко покачал головой.
- Я действительно работал. Всю ночь. А раздеться... Вот, - он небрежно распахнул пиджак. Анна замерла, холодея от страха. Строгая рубашка оказалась короткой манишкой, не скрывающей повязки с проступившим красным пятном.
- Не стал говорить вчера, чтобы не волновать понапрасну, - развел руками Владимир. – На самом деле ничего серьезного. Скоро заживет. Лучше расскажи, что с Марфой Петровной.
Красавица покачнулась, чувствуя, что сейчас упадет, как этот багровый лист, плавно кружащий перед глазами. Но руки мужа бережно подхватили её:
- Тебе больно. Скорее поставь меня на землю, - запротестовала опомнившаяся Анна.
Владимир упрямо покачал головой.
- Мне было больно, когда я думал, что ты оставишь меня. Уйдешь, едва поправится Марфа Петровна. И мне придется тебя отпустить. Насильно мил не будешь. Я уже решил, что потерял тебя. Навеки. И тут... – он прижал красавицу к груди и с довольной улыбкой посмотрел в растерянные синие глаза. – Признайся, ты меня ревнуешь?
Анна смущенно отвела взгляд и услышала, как муж жарко шепчет ей на ухо:
- Если бы ты знала, как безумно я ревную тебя. Ревную и люблю. С самой первой минуты. Я наделал много глупостей, но если ты меня простишь, - он замер, задохнувшись от нежности. – Если ты меня простишь, у тебя будет самый любящий муж. Я никогда не сделаю тебе больно.
Анна осторожно открыла глаза. Она казалась себе кусочком льда, который плавится в горячих лучах весеннего солнца. На душе стало ясно и легко. Словно не было недели тяжелых обид.
- Володя, - произнесла она, осторожно пробуя на вкус протяжное и сладкое имя мужа. – Вчера вечером я собиралась тебе сказать, что согласна начать всё с начала.
Муж сжал дрогнувшие губы. Серые глаза заблестели от непролитых слёз. Одна качнулась и тихо покатилась по щеке.
Анна подняла ладонь и ласково коснулась мокрой дорожки: - Ты плачешь?
Владимир покачал головой: - Нет, родная. Просто пошёл дождь.
Он склонился и горячими губами собрал слезинки со щек жены:
- Вкусные. И соленые.
Анна кивнула:
- Я попала под соленый дождь.
- Спрячемся от него дома?
- Лучше на даче.
- Там одна спальная на двоих, а сегодня... - Владимир виновато улыбнулся: - сегодня я не смогу остановиться...
Пьянея от собственной смелости, Анна беспечно шепнула: - Тогда скорее на дачу, - и задохнулась под его торопливыми и жаркими, ликующими поцелуями.

От долгой дороги домой в памяти остались только губы Владимира. Нежные, как прозрачное осеннее небо. Трепетные, как дрожащая на ветру листва. Жгучие, как прорвавшееся сквозь тучи ослепительное солнце. Они не оставляли её ни на миг, не давая заметить ни распахнувшихся ворот дачи, ни повеселевшего Никиту, деликатно покашливающего влюбленной парочке, ни крутой лестницы на второй этаж, куда торопливо понес её муж. Одежда слетела, словно кокон с легкокрылой бабочки. Жизнь начиналась заново, рождаясь под властными и нежными руками Владимира. Только он знал, чего желает её душа, одним движением заставляя Анну взлетать в хрустальные небеса, а потом проваливаться в пропасть, тягучую и звенящую. Словно легкий лист, подхваченный своенравным ветром, металась она в его объятиях, умоляя не медлить. Но Владимир упрямо оттягивал неизбежное, не решаясь поверить в чудо. И оно случилось. Золотоволосый ангел распахнул затуманенные глаза и, сметая последнюю преграду, протяжно выдохнул долгожданное, единственное и несбыточное: - Люблю.

А потом пошел дождь. Он лил всю ночь, сердито стуча в запыленные окна, но двое не замечали его. Сплетаясь в единое целое, они шептались из уст в уста. И тихие голоса звенели громче грозовых раскатов. И осенняя прохлада казалась жарче, чем июньский зной.

Утро пришло незаметно...

КОНЕЦ

К другим рассказам